Тайный вариант. Дилогия
Шрифт:
– Две, – невольно поправила Миэль.
– Считай сама, – всучила ей наставница увесистый серебряный четвертак, вынутый из кошеля, – тут наш драгоценный король, с обратной стороны герб объединенных пределов, а сбоку нескончаемая третья сторона, и она тут самая главная. Он ее толщины и длины зависит ценность монеты.
– Петрис примчался, как только узнал о нападении, – тихо сообщила Хлоя, – бросил важных клиентов и прибежал в лазарет, нас там на всякий случай поили всякой гадостью.
– Мы приходили вас проведать, – кивнула
– Сколько можно отдыхать, тем более в лазарете? – Насмешливо фыркнула ее коллега, – каждые пять минут в двери стучал кто-то из коллег. Всем было интересно, живы мы еще или нет. Разумеется, мы сбежали. Но Петрис явился к ней и велел собирать вещи. А она…
– А я сказала, что разрываю помолвку, – неожиданно горько всхлипнула Сули, и свахи ринулись к ней с чаем и какими-то пилюлями.
– А твой жених… – тихонько спросила Миэль, даже не представлявшая, что можно так просто расстаться с избранником, – он очень плохой человек?
– Он самый лучший… – прорыдала Сули.
– Они помолвлены уже полтора года, – кротко пояснила Кора, лукаво блеснув глазами.
– Сколько?! – не поверила Миэль, – и до сих пор не женаты? Он очень болен? Или беден и ему некуда привести жену? Или родители запрещают?
В ответ на каждое ее предположение Сули рыдала все громче, и ученица огорченно прикусила язык, начиная понимать, что прогуливается по больному месту.
– Все наоборот, – вздохнула Кора, – если Сули позволит, я расскажу.
– А! – продолжая плакать, махнула рукой секретарь, давая ей разрешение.
– Все наоборот. Петрис видный, здоровый, умный, храбрый и весьма обеспеченный мужчина. Он один из лучших дознавателей агентства. И его матушка спит и видит тот день, когда они с Сули узаконят свой союз. Но наша подруга все тянет. Она уже была замужем… и ей там не понравилось. Так сильно, что Сули сбежала и ее разгневанный муженек нанял наше «При-по» поймать беглянку. Искать ее отправили Петриса… и он нашел свое счастье. Азхарт помог Сули развестись с мужем и принял ученицей в наш отдел. А Петрис пару лет осаждал неприступную крепость и наконец они объявили о помолвке.
– Но это же хорошо? – неуверенно спросила совсем сбитая с толку Миэль, – зачем же его выгонять? Или… Сули его совсем не любит?
– Любит, – уверила ее сваха, – и даже очень. Потому сейчас так и плачет. Боится, что Петрис рассердится всерьез и больше не придет. Он ведь давно не мальчик, чтобы годами ходить на свидания к невесте… почти жене. Ему хочется семьи, совместных завтраков и ужинов, детей, наконец.
– Все этого хотят, – пробормотала девушка, – это ведь так замечательно. Я помню, как тепло и весело было дома вечерами, когда отец еще не погиб.
– А кем он был? Ну, по ремеслу?
– Переводчиком. Знал все живые языки и три древних. – Миэль вспомнила про запрет и подавила желание рассказать этим симпатичным ей женщинам про все свои беды.
– А
– Два года назад у них коллега разбился… сорвался с башни, когда пытался поймать воришку, – подлила масла Хлоя.
– Вы нарочно? – заподозрила подруг Сули.
– Что – нарочно? – подняла бровь Кора, – правду говорим?
– Пытаетесь выдать меня замуж!
– А разве ты еще не вышла? – сердито удивилась Хлоя, – через день у него ночуешь, слуги тебя хозяйкой зовут, мать Петриса – дочкой. Только в храм не идешь, все богов пытаешься провести, забыв, что они все видят и обмана не прощают.
– Я не хочу целыми днями сидеть дома, вышивать чепчики! – сердито насупилась секретарь, – и пить чаи с его соседками и кузинами! Я с ними с ума сойду. Мне с вами интересно.
– Так и скажи Петрису. Что будешь работать неполный день. Мы с утра и без тебя обойдемся, у нас теперь Эми есть. А ты будешь приезжать к обеду, – примирительно предложила Хлоя, – ведь иначе с горя все подушки зальешь слезами, если у него и в самом деле лопнет терпение.
– Я говорила. Он не слышит…
– Значит, не так говорила, – уверенно возразила Кора, – если хочешь, чтобы тебя услышали и поверили, нужно не просто сказать, а найти подходящее время, доходчивые слова и самое главное – привести убедительные доводы в пользу своего требования. Многие мужчины наслушавшись россказней злоязыких знатоков считают всех девушек капризными упрямицами. И даже глупышками. И убеждены, что их нужно перевоспитывать и вообще держать в строгости. Ради их же собственного блага.
– И зачем мне нужно, чтобы меня водили на коротком поводке, как собачку? – насупилась Сули.
– Затем что ты его любишь, – мягко улыбнулась ей сваха, – и, если Петрис уйдет, будешь несчастна. Очень. Пойми, ты моя подруга, и я всей душой желаю тебе безоблачного счастья. Но оно зависит лишь от тебя. Ведь только ты сама можешь сказать Петрису о своей любви, объяснить жениху серьезно и ласково что он обручен не с ветреной дурочкой, а с самостоятельной женщиной, которой недостаточно для счастья чаепитий со сплетницами. И неважно, что так живут его матушка и кузины. Ты – другая. Его кузины никуда не побегут от самодура-мужа, если он имеет значительное состояние. Они будут терпеть все придирки и ходить по одной половице.
– Я все отлично понимаю… – Сули горестно вздохнула, – но как только затеваю с ним беседу о своих условиях – начинаю сердиться или плакать. И мы очень быстро забываем, с чего начали разговор. То он меня утешает… то я его успокаиваю.
– А разве нельзя выпить какое-нибудь зелье? – ученице очень хотелось хоть чем-то помочь новой подруге, – для хладнокровия.
– Можно, конечно, – усмехнулась Хлоя, – только Петрис не поверит. Он за эти годы хорошо изучил Сули, и прекрасно знает, что спокойно говорить на тему своей свободы она не может.