Тайрин. Семь прях. Книга 3
Шрифт:
– Ты хорошо танцуешь. – Он чуть повернул голову к Тайрин, и их лица оказались так близко, что всем остальным стало немного неловко.
– Да, я знаю, – выпалила она и тут же закусила губу. Что он про нее подумает? Что она такая же высокомерная и гордая, как двуфь из пьятанской сказки? Впрочем, он этих сказок и не слышал, он ведь книжник. – Спасибо, – прошептала Тайрин.
Тинбо настороженно следил за ними, а Аута сказала тихонько:
– Нам, наверное, пора. Уже
Лайпс чуть улыбнулся Тайрин, поднялся и подал ей руку. Ладонь у него была сильной, горячей. Тайрин ухватилась за нее, встала, и опять их лица оказались очень близко.
Они поднимались по косогору парами: Мэтл и Бьёке, Тинбо и Аута, Тайрин и Лайпс. Он так и не выпустил ее руки.
– Твой брат очень талантливый, – сказал он. – Отец говорит, что такого подмастерья у него никогда не было.
– Да, я знаю, – выдавила Тайрин, поняла, как глупо это звучит, и неловко улыбнулась. – Прости, я говорю всякую чушь. После танца я всегда немного…
– Ты прекрасна. Мне нравится, что ты такая.
Тайрин замолчала, совсем растерявшись. Никто никогда не говорил ей подобных слов, тем более при первой встрече. Никто никогда не держал ее за руку – Тинбо и подружки не в счет. Никто никогда вот так не смотрел.
– Тинбо много про тебя рассказывал, и у меня такое чувство, будто мы знакомы давным-давно, – сказал Лайпс.
Они дошли до стены. Нырнули в проход.
– Ого! – воскликнул Лайпс. – Настоящий секретный ход! Как вы его нашли?
– Это Мэтл нашел.
– Да! – тут же затараторил Мэтл. – Иду я, значит, вечером по улице. Ну, мы гуляли, потом проводили Ауту и Бьёке, Тинбо с Тайрин пошли домой, а мне-то совсем в другую сторону, вот я иду и вижу, что-то светится… в стене прямо. Подошел, а там – проход. И звездочка сквозь листву.
– Странно, как он здесь оказался?
– Понятия не имею, а самое главное, днем-то его нет.
– То есть?
– Я не вру! Просто стена, и все. Мы с Тинбо проверяли.
Тайрин провела рукой по стене и неожиданно нащупала на камне будто бы рисунок. Она пригляделась. Круг в квадрате, который вписан в треугольник. Опять этот знак!
– Наверное, ты просто перепутал место, – сказал Лайпс и предложил, не слушая возражений Мэтла: – Давайте я вас провожу. Ночь теплая, совсем не хочется домой.
Тайрин шла рядом с Лайпсом и думала: почему такой человек, как Лайпс, гуляет вечерами один? Где его друзья? И как он сам оказался за стеной? Впрочем, он же книжник, он может выйти через ворота, никто его не остановит. Она посмотрела на нового знакомого, и он тут же поймал ее взгляд, будто сам смотрел на нее не отрываясь. А потом спросил:
–
Тайрин стояла у окна, смотрела на убегающую улицу и плакала, а сказать, отчего эти слезы, не могла. Рука ее еще хранила тепло руки Лайпса. Она взглянула на спящего брата. «Так вот как это бывает… вот что он чувствует к Ауте. Как это больно и легко, как нежно и как тяжело, будто танцуешь сразу и с литами, и с флигсами… Что мне с этим делать?»
Челиса, дочь каесана-книжника
Все лето они были вместе: Тинбо, Тайрин, Аута, Бьёке, Мэтл и Лайпс. Почти каждый вечер они выбирались из города через лазейку, которая появлялась в стене с наступлением темноты. Там, за стеной, было их убежище от всех правил и законов Рилы.
После работы мальчишки заходили за девочками, и они до самой ночи бродили по улицам Рилы, покупая в лавочках пирожки, яблоки в карамели, сидр и засахаренные орешки. У Лайпса и Тинбо всегда было денег чуть больше, и они щедро угощали остальных. Иногда к ним присоединялись друзья Лайпса, книжники, правда, за стену никогда не ходили, только Лайпс был посвящен в этот секрет. На удивление, они все были веселыми, остроумными и не задирали нос. И Саро, лучший друг Лайпса, и молчаливый Микас, и увалень Бови. «Может, между нами и книжниками не такая уж большая разница, как нам всю жизнь твердили», – рассуждали Тайрин и Тинбо после таких прогулок.
Бабушке все это не нравилось.
– Дружба с книжниками не доведет до добра, – говорила она. – Того и гляди в нашу белочку влюбится кто-нибудь из них, и что нам тогда делать? Отдавать ее замуж за книжника?
– Ох, мама, – вздыхала Гела, – кто в их возрасте не влюблялся? Пройдет.
– Не так уж сильно мы и отличаемся друг от друга, – вставлял Тинбо.
– Да, только нас в десять лет ведут на площадь Отбора, и мы начинаем работать там, где скажут, а их – отправляют в школу, где учат, как управлять нами.
При этих разговорах у Тайрин вспыхивали щеки, и она всегда хотела убежать из комнаты, но оставалась и слушала. Бабушка, конечно, была права, но неведомая сила тянула ее к Лайпсу, и она не могла сопротивляться. Она мечтала однажды прочитать Лайпсу что-нибудь, как бы между прочим. Вот он удивится, этот необыкновенный Лайпс, который днем был почти мастером, почти хозяином мастерской и книжником, а вечерами гулял с ними по Риле и за стеной, держал ее за руку и смотрел так, что у Тайрин каждый раз пропадал голос, а заодно и все мысли в голове.
Конец ознакомительного фрагмента.