Шрифт:
– В каком смысле «один»? – Спросила она таким же тоном, каким обычно удивляются актрисы из низкосортного сериала, снятого специально по заказу неизвестного телеканала, до которого никто никогда не добирался. Такие эмоции хоть и были плохо сыграны из-за их редкого проявления, зато шли от самого ее чистого сердца.
– А вот так, прикинь! – Его голос по телефону был по-дуратски радостным, но уже не звучал будто наигранно, он даже посмеивался сквозь слова. – Семья решила уехать на дачу, ну мы же там дом новый построили, печку в нем поставили. Папа сказал, что туда хоть в минус
– А ты почему остался?
– Я… – его голос сначала затянулся, постепенно стихая, но затем с той стороны связи раздался его легкий смех, будто нервный. – Я сказал, что типа хочу с тобой этот год встретить…
– Чего… – тихо произнесла она, не веря его словам.
– На что мама мне сказала, мол, «ага, а потом еще женишься тут на ней», а я ей: «мам, то, что ты называешь «жениться», было у меня с ней уже раза три, и что-то бабушкой ты стать не планируешь», – он снова усмехнулся, – ну и ты не представляешь, какое у нее лицо было!
– Нет… – с жаром стыда в груди произнесла она, – ты так бы не сказал.
– Значит, не веришь мне? Ну понятно… И именно поэтому я все на диктофон записал! Могу тебе в «телеге» скинуть получасовой файл, послушаешь на досуге.
– Ты ей реально так сказал, дурак что ли!? – От такого крика она сама, как и ее парень с того конца провода, очутилась в непонятном испуге, словно за ней всю дорогу шел подозрительный тип, но потом повернул в другую сторону, а затем снова вышел на нее. Матвей часто дурачком притворялся и мог выдать неожиданный прикол, сказать лишнего или сказать вот такую вещь… своей матери. Она, конечно, была настроена верить каждому слову своего парня, старалась верить даже в самые невероятные заявления, но все-таки, когда он говорил, что, например, ему ответил тот или иной музыкант, то ей необходимо было в этом удостовериться, увидев сам ответ.
– Я тебе говорю, у меня есть запись, я тебе файл кину, если не веришь, Крис.
– Ладно… – выдохнула она, обрабатывая всю эту информацию в голове. – Получается, во сколько мне завтра к тебе приехать?
– Дура что ли? – Неожиданно выкинул он. – Какой еще «приехать»? Завтра в четыре часа буду под твоим окном стоять, так что готовься.
– О… Ну ладно. А что-нибудь будем дарить друг другу? – Ранимо спросила она, будто стесняясь задавать такой вопрос.
Пауза. Его голоса не было слышно, казалось, намного дольше, чем две секунды. Ей начало казаться, что связь в очередной раз пропала, поэтому она по рефлексу встала с кровати и пошла к окну, параллельно спрашивая:
– Алё?
– Да, я тут, – отозвался его голос. – Как хочешь, Крис, мне будет достаточно, если ты обмотаешь себя подарочной лентой и скажешь: «я и есть твой подарок, солнышко!», так что можешь не креативить.
– А ты мне что-то подаришь?
– Да. Еще вопросы?
– Ладно, тогда я тебе напишу, когда выясню, отпустят ли меня родители к тебе.
– Давай, буду ждать, зай, – по его нежному голосу, резко появившемуся из слегка противного смешка, было несложно понять, что он улыбается, говоря эти слова. Наверняка на его щечках снова появились те бугорки,
Кристина сбросила звонок, отложила телефон на стол и принялась обдумывать слова, с какими ей лучше всего подойти к матери с отцом, чтобы сказать о запланированной ночевке на Новый год. Ей была невероятно страшна, но и интересна реакция родителей на подобную новость, ведь они хорошо знали Матвея, знали, что он славный парень, не курит, не пьет, по подъездам с друзьями-гопниками не шляется. В их глазах он был той редкостью, тем парнем (даже мужчиной!), который появляется один на миллион других. Да и в глазах самой Кристины он был таким. Да более того, он и был таким в реальности. Дурак, правда. Но главное, что не имеет всех перечисленных изъянов, как и тех, что не были упомянуты.
Мама на кухне месила что-то в пластиковой таре, папа сидел за столом и медленно нарезал крабовые палочки для салата. На фоне был включен телевизор, шла какая-то программа с викторинами, но было это сейчас не столь важно, как желание сказать о намерениях. Сердечко Кристины колотилось, когда она встала на пороге кухни и коридора, а еще сильнее стали удары, когда ее папа глянул на нее искоса, продолжая резать, как он их называл, крабочки. Неожиданно он спросил с угрюмым лицом:
– Ты что-то хотела?
– Да… – сказала она и мама тоже обратила на нее внимание, прервав процесс готовки. А диктор все продолжал голосить вопросы. – Меня Матвей позвал к себе на Новый год.
– На ночь? – Воскликнула мама, положив грязные руки на бедра. – Чтобы вы потом внуков нам оставляли?
– Да, блин, мам, че у вас у всех только это на уме?
– Потому что именно из-за такой ночевки и появилась ты! Вот этот старый пердун позвал меня, говорит, да ладно тебе, мои родители уехали, давай, хоть раз! Тьфу на тебя!
– Ничего я не старый, – подал голос отец, продолжая медленно превращать крабовые палочки в мелкие кубики. Даже позволял он себе съедать какую-то их часть. – А Кристик пусть едет, куда хочет, хоть на Мальдивы! Только меня возьмите, если поедете, – сказал он, тыкнув пальцем в воздух.
– Так… То есть, вы завели меня…
– Ты не знала, что ли? – По-глупому спросил папа.
– Ладно, это… это не страшно, пополню список «нежданных» среди друзей… – какая-то легкая ирония чувствовалась в ее голосе.
– Во! Я ж говорил, что она взрослая девочка, поймет!
– Тьфу! – Плюнула мама и снова принялась что-то месить голыми руками в розовой таре.
– Так что, я могу к нему пойти?
– Можешь, можешь, только скажи ему, чтобы ни на что не рассчитывал, – грубо проговорила мама, но тут с ласковым голосом вмешался папа:
– Контрацептивы только не забудь купить!
«Фу, пап» и «Ты охренел такое говорить?» – одновременно произнесли Кристина и ее мама.
– Ну а что? – Рассмеялся папа. – Ей хрен знает сколько лет уже как восемнадцать! Сейчас вообще пятилетние дети знают, что это такое и зачем нужно, а ты про это со своей родной дочерью стесняешься разговаривать!