Те десять лет
Шрифт:
Хрущев, конечно, принимал в расчет наличие у нас мощного ракетно-ядерного потенциала, и наивным было бы утверждать, что это не оказывало влияния на его внешнеполитические позиции. Именно этим соображением, по-видимому, мог он руководствоваться, принимая решение с весьма опасными последствиями.
Только сейчас, в конце 80-х, человечество все больше проникается осознанием того факта, что политика силы во взаимоотношениях между государствами должна быть сдана в архив. Известна советская точка зрения — мы предлагаем, чтобы уже к началу XXI века ядерное оружие было ликвидировано. Заряд нового политического мышления, логика развития глобальных
Самой тревожной для Хрущева оказалась последняя неделя октября. В те дни Хрущев практически не возвращался с работы домой, а две-три ночи вообще не ложился спать. Так же круглосуточно работали в Москве в ту пору и многие другие. Редакторы газет каждые три часа получали срочную информацию.
Что же предшествовало этим событиям?
Сюжетная канва Карибского кризиса, который к концу октября 1962 года достиг апогея, хорошо известна. Напомню лишь его основные вехи, чтобы восстановить даже не политическую, а скорее психологическую атмосферу драмы, главные роли в которой пришлось играть Хрущеву и Кеннеди.
В июле 1962 года в Москву прибыла кубинская делегация во главе с министром обороны Раулем Кастро. Шли переговоры, не вызывавшие особого интереса общественности. Понятно, что Рауль Кастро приехал в Москву не для того, чтобы знакомиться с театральными премьерами, однако характер переговоров представлялся традиционным. Когда в Москве появлялись военные, они чаще всего просили оружия. Как вскоре оказалось, речь на этот раз шла не просто о подобной поддержке.
Только самый узкий круг лиц, политиков и военных, знали об операции, финалом которой должно было стать создание на Кубе некоего подобия военной базы, оснащенной ракетами «земля — земля» с ядерными боеголовками. На острове есть американская военная база в Гуантанамо. Отчего не быть здесь и советской? Для равновесия. Хрущев тверд. Над ним витает тень Сталина. Как и Сталин, он хочет, чтобы в мире считались с его решениями, тем более что они не противоречат международным правовым нормам.
Когда в Крыму, на даче, Хрущеву приходилось принимать американских журналистов или если его посещали «гости из НАТО», он старался посадить их за стол так, чтобы открывался вид на море. Через какое-то время спрашивал гостя, не видит ли тот противоположный, турецкий берег. Гость вглядывался в горизонт, не понимая, к чему клонит хозяин, и отвечал отрицательно. Хрущев разводил руками: «Ну, это у вас близорукость. Я прекрасно вижу не только турецкий берег, но даже наблюдаю за сменой караулов у ракетных установок, направленных в сторону СССР. Наверное, на карту нанесена и эта дача. Как вы думаете?»
Шутки шутками, но ракеты стояли слишком близко. Отчего американцы узурпировали право ставить ракеты так близко к нашим границам? Эта мысль заставляла Хрущева искать ответное решение.
В середине сентября в советских газетах публикуется заявление ТАСС. «Советскому Союзу не требуется перемещать в какую-либо страну, например на Кубу, имеющиеся у него средства для отражения агрессии, для ответного удара. Наши ядерные средства настолько мощны по своей взрывной силе и Советский Союз располагает настолько мощными ракетоносителями
Сообщение это оказалось нелепым, как заявление ТАСС в июне 1941 года, в котором мы расписывались в добрых чувствах к фашистской Германии и сами опровергали ее намерение напасть на Советский Союз.
Место для советских ракет на Кубе уже определили. Советские суда доставили первые ракеты на Кубу. Американские разведывательные самолеты, совершавшие непрерывные полеты над островом, засекли там большое строительство. Фотосъемки подтвердили его военный характер…
Именно в это время один из самых активных репортеров «Известий» Владимир Кривошеев попросил командировать его на советском торговом судне на Кубу. Он хотел рассказать читателям газеты о работе наших торговых моряков на новой океанской линии. Через три дня после разговора со мной он был уже в Одессе в составе команды сухогруза «Лениногорск», отправлявшегося в рейс с грузом пшеницы. Вспоминаю этот эпизод как доказательство полной неосведомленности о разворачивающихся событиях…
Какая необходимость двигала поступками Хрущева, когда он принимал решение о доставке советских ракет с ядерными боеголовками на Кубу? Главенствовало, по моему мнению, желание поступать по отношению к Соединенным Штатам Америки так же, как они действуют во всем мире, в том числе по отношению к СССР. США расположили свои ракеты в Турции, вблизи Советского Союза, окружили нашу страну военными базами. Почему СССР не может поступить аналогичным образом?
Отчего США могут держать своего соперника, мир в постоянном страхе, а мы не можем?
Никто в мире не сомневается в том, что вторжение на Кубу наемников в апреле 1961 года происходило при поддержке США, с берегов этой страны. Куба — дружественное нам государство, и Советский Союз не может, не имеет права бросить на произвол судьбы молодую республику. Никита Сергеевич помнил о встрече с Фиделем Кастро в Нью-Йорке. Он помнил также, что движение «Руки прочь от советской России», развернутое в первые послереволюционные годы прогрессивной мировой общественностью, оказало нам существенную поддержку и заставило интервентов убраться с нашей территории.
Как поступить ему, лидеру великой страны, человеку, которого называют в мире коммунистом номер один, в данной ситуации?
Сила слов не действует на американцев, слишком велика их самоуверенность, слишком вольно понимают они доктрину Монро, принятую еще в 1823 году и давно утратившую свое значение. Проще говоря, Хрущев решает «остудить» горячие головы американских военных.
В дни, когда американцы поняли, что советские ракеты, задрав черные носы, развернуты в сторону США, в «Правде» появился снимок, сделанный политическим обозревателем этой газеты Юрием Жуковым в Вашингтоне. В витрине магазина выставлен телевизор. Толпа наблюдает за передачей о событиях вокруг Кубы. Лица испуганы, напряжены.
Президент Кеннеди объявляет о полной военной блокаде острова. Счет в политической ситуации начинает идти уже на часы и минуты. Его спешные телеграммы Хрущеву, равно как и ответы последнего, основаны на взаимных обвинениях и ультимативных требованиях. Пик этих, по сути, трагических часов пришелся на самые последние дни октября. Американские журналисты писали, что и в Белом доме и в Кремле окна светятся ночи напролет. (Узнав об этом, Хрущев перенес заседания правительства за город и оставался там до 27 октября.)