Те, кого нет
Шрифт:
Почему Марта это знала — неизвестно. Однако горло ее мгновенно становилось сухим и шершавым, как пустыня, сердце начинало выпрыгивать из груди, а спина замерзала. Она делала назад шаг, другой, нащупывала босой пяткой край карниза, коротко вздыхала — и одним упругим толчком отрывалась от каменистой почвы, сразу проваливаясь в глубину пропасти, на которую только что боялась даже смотреть. Спиной вперед, запрокинув голову к небу. Уже в падении она переворачивалась на живот, и воздух подхватывал ее, как вода в бассейне. Теперь нужно было только слегка помогать себе руками, чтобы по длинной пологой траектории скользить над долиной по направлению к зеленеющим вдали холмам и чувствовать себя свободной и счастливой.
Единственным человеком, которому Марта рассказала
Поляна перед ней, озаренная светом костра, походила на одну из пещер, которые она видела во сне. Сумрачный свет костра озарял кроны деревьев вверху, превращая их в плотный, тяжело нависающий свод. Свет шел не только от костра, но и еще от одного источника — небольшой, похожей на муравейник печи с низко расположенным отверстием топки. В ней бушевал огонь. Рядом грудой были навалены какие-то тазы, скрученные обломки труб, рваные листы алюминиевой обшивки и старые раскладные кровати с ободранным брезентом. Вокруг костра сидели на корточках трое мужчин и женщина в драповом пальто с поднятым воротником, скрывавшим ее лицо. Мужчины передавали из рук в руки двухлитровую пластиковую бутыль, а женщина, которая только что смеялась, теперь как будто дремала, слегка покачиваясь.
Неожиданно один из мужчин поднялся, направился к печи, заглянул в отверстие сбоку и стал бросать в раскаленное жерло куски труб, пустые банки из-под пепси и пива, расплющенные кастрюли. Потом выпрямился и вразвалку зашагал прямо туда, где пряталась Марта. Женщина позади него встала, попыталась сделать несколько шагов, но запуталась в полах пальто, упала и затихла. Мужчина даже не оглянулся.
Марта изо всех сил втиснулась в мшистую землю, мгновенно утратив способность думать и даже дышать. Мужчина остановился в пяти шагах от нее. Она могла видеть только темные провалы его глазниц, смотревшие прямо на нее. Остальные черты лица смазывали пляшущие тени. Массивный силуэт с обвисшими плечами и непомерно длинными, как у орангутанга, руками, широкие лопатообразные кисти, куцая куртка с распахнутыми полами… В следующую секунду Марту накрыла волна тяжелого звериного запаха: мочи, застарелого алкоголя, протухшего чеснока, закисшей от грязи одежды.
Ее внезапно охватил такой ужас, какого она не испытывала никогда в жизни. Марта не шевелилась, чувствуя себя мухой, запутавшейся в паутине, — что-то вроде полуобморока. И при этом не могла оторвать глаз от темной фигуры. Невозможно было даже представить, что можно разлепить пересохшие непослушные губы, заговорить, обратиться к этому жуткому существу, что-то спросить.
Мужчина продолжал стоять, ничего не предпринимая.
— Эй, Костян, что там с дровами? — крикнули от костра.
— Тут кто-то есть, — негромко произнес мужчина, слегка наклоняясь вперед и снова устремляя взгляд туда, где пряталась Марта.
— Глючишь, старый, — у костра услышали и засмеялись. — Тащи давай. Это тебя с тех дурных колес ломает. Дозу держать надо, ты ж не пацан…
Мужчина потянул носом, молча нагнулся, легко подхватил за комель здоровенный сук и поволок за собой. Но на полпути остановился, бросив ношу, и снова подозрительно уставился туда, где заканчивался крут, очерченный светом костра и самодельной плавильной печи.
Марта дрожала всем телом. Если б он сделал хоть шаг в ее сторону, она бы закричала. Однако этого не случилось. Мужчина снова взялся за валежину и, грузно ступая, враскачку зашагал к печи. Женщина у костра зашевелилась, попробовала встать, но у нее не получилось. Тогда она снова уткнулась в траву, скорчилась, поджав колени, и натянула ворот своего необъятного пальто на голову. Один из тех, что оставались у огня, поднялся, потряс ее за плечо, но, ничего не добившись, отошел. Чуть погодя послышались тупые удары топора, ругань и треск обрубаемых
Это было на руку Марте. Она развернулась и бесшумно проползла те несколько метров, что отделяли ее от кустов орешника. Трава и прелая листва были неожиданно влажными — за время, пока она сидела за стволом, успела выпасть роса.
И только очутившись за прикрытием, она разрешила себе встать на ноги, хотя еще не до конца верила, что вот так просто удастся покинуть это странное место. Марта сделала шаг, другой, оглянулась — и, больше не в силах сдерживаться, пулей помчалась в ту сторону, где, по ее предположениям, осталась тропа.
К счастью, та оказалась совсем рядом. Марта свернула налево и продолжала бежать, не разбирая, что у нее под ногами, до тех пор, пока не сбила дыхание и не почувствовала острую резь в боку. Никто ее не преследовал. Она уже плохо представляла, где находится, но никак не могла остановиться, хотя и чувствовала, что нужно взять себя в руки и сориентироваться.
Вся ее жизнь до этой минуты прошла в городе, и инстинкты ее, за исключением, наверно, только инстинкта выживания, были городскими. Еще никогда ей не приходилось ночевать под открытым небом, и она только понаслышке знала, как определить направление по звездам. Но и звезд уже не было видно — длинные полосы облаков постепенно затягивали просветы между верхушками деревьев. От росы ее футболка и шорты, начавшие было подсыхать, снова промокли, и, чтобы не замерзнуть совсем, нужно было непрерывно двигаться. Постепенно все, что она видела на поляне, начало казаться ей жутковатым, но не имеющим отношения к реальности видением.
Еще с полчаса Марта торопливо шагала по едва различимой тропе среди шевелящихся теней, когда пришла неожиданная удача. Она едва не прозевала развилку, и прозевала бы, если б ее внимание не привлек короткий столбик с номером лесного квартала. Сразу за ним от ее тропы, к которой она уже как бы и привыкла, ответвлялась другая — почти под прямым углом.
Марта остановилась, секунду поколебалась — и повернула.
Вскоре она уже шла по проселку, где в колеях на суглинке проступали отчетливые оттиски автомобильных протекторов. Лес незаметно кончился, стало немного светлее, вокруг лежала неровная луговина с темными кулисами лесополос и отдельных рощиц. Ощущение открытого пространства просто опьяняло. Неизвестно, сколько еще предстоит пройти, но, по крайней мере, эта дорога куда-то ведет, у нее есть начало и конец, и теперь больше не нужно ощупью, как слепой котенок, блуждать в лесу, гадая, в какую глушь заведет тропа.
Твердый суглинок сменился пушистой пылью, но конца проселку все еще не предвиделось. Ни впереди, ни по обе стороны дороги не было видно ни единого огонька, словно Марта оказалась на необитаемом острове, и лишь на северо-западе у горизонта висело пыльное зарево над огромным городом. Так далеко, что казалось миражом.
Еще через полчаса до нее донесся звук автомобильного двигателя — слабый, как жужжание насекомого в спичечном коробке. У горизонта мелькнула полоска света и исчезла. Марта попыталась ускорить шаг, но ноги словно онемели, их приходилось переставлять одну за другой, как ватные. Свинцовая усталость давила плечи, ныла и мерзла спина, веки опускались сами собой, она беспрерывно спотыкалась; если бы не злость на себя, оставалось только плюхнуться на обочину и разреветься.
Вот уж чего Марта не могла себе позволить.
Начало понемногу светать, когда проселок, заложив напоследок петлю, выполз на асфальтированную трассу, обсаженную по сторонам тополями и шелковицами. Перед тем по трассе пронеслись еще две машины, из них одна грузовая.
Но теперь, когда она уже стояла на обочине настоящей дороги, ее охватили сомнения.
В чем дело? — спросила себя Марта. — Чего проще — поднять руку и проголосовать. У тебя есть деньги, целых сто долларов, пусть они ворованные и отсыревшие, а сама она похожа на огородное пугало. Сейчас это неважно. Через час она будет в городе, который лежит где-то там, куда убегает эта гладкая черная лента, шелковисто поблескивающая в предутреннем полумраке.