Те, кто в опасности
Шрифт:
«Почему мы все так удивлены? — размышлял Гектор. — Она всемирно известная спортсменка, и координация движений со зрением у нее, как у леопарда».
И хитренько спросил:
— Позвольте высказать догадку, миссис Бэннок. Ваш муж любил стрелять и брал вас с собой. Верно?
Смех был искренним и заразительным, и через несколько мгновений Хейзел присоединилась к нему. Она засмеялась впервые после пропажи Кайлы. Смех вызвал катарсис. Она почувствовала, как вызванное горем оцепенение оставляет ее.
Прежде чем смех прекратился, Гектор хлопнул в ладоши и крикнул:
— Отлично,
Бежать по песку тяжело. Когда они вбегали через ворота в обнесенный колючей проволокой поселок терминала, Гектор был в нескольких шагах за Хейзел. Она бежала быстро и легко, но рубашка у нее на спине потемнела от пота. Гектор улыбнулся.
«Сомневаюсь, что сегодня мадам трудно будет уснуть», — подумал он.
Утманн услышал взрыв и увидел впереди над крышами зданий столб черного дыма. Он сразу понял, что взорвалась бомба, и перешел на бег, направляясь к дому брата, который, сколько он помнил, находился вблизи места взрыва. Свернув за угол, он посмотрел вдоль узкой извилистой улицы. Зрелище бойни ужаснуло даже такого закаленного ветерана, как Утманн. Какой-то человек бежал ему навстречу, прижимая к груди окровавленного ребенка. Не видя Утманна, он пробежал мимо. От взрыва обрушились фасады трех зданий. Комнаты внутри обнажились, как в кукольном домике. Оттуда свисали или падали на улицу мебель и вещи. Посреди улицы стоял почерневший остов машины, в которой была бомба.
— Ты не мученик! — закричал Утманн, пробегая мимо дымящихся обломков и испарившегося водителя. — Ты шиитский убийца!
Тут он увидел, что дом его брата Али стоит дальше по улице и он невредим. Из двери выбежала жена Али. Она плакала, прижимая к себе двух малышей.
— Где Али? — крикнул ей Утманн.
— Пошел на работу, в гостиницу, — всхлипнула она.
— Все дети с тобой?
Она кивнула сквозь слезы.
— Да будет прославлено имя Аллаха! — воскликнул Утманн и увел ее в дом.
Жене Утманна и его троим детям повезло меньше, чем семье брата. Три года назад, когда Лала с мальчиками была на базаре, в тридцати шагах от них взорвалась бомба. Утманн взял у невестки малыша и держал его, пока тот не перестал плакать. Он вспомнил ощущение теплого тела сына у своей груди, и слезы навернулись у него на глаза. Утманн отвернулся, чтобы женщина их не увидела.
Через час с работы пришел его брат Али. Из-за взрыва управляющий отелем разрешил ему уйти пораньше. Утманну было больно смотреть, как радовался брат, видя свою семью в безопасности. Только на следующий день он смог серьезно поговорить с братом. Начал он с новости о захвате американской яхты и пленении наследницы состояния «Бэннок ойл».
— Это самая потрясающая новость за целый год, — сразу ответил Али. — Весь мусульманский мир взбудоражен с того дня, как наши товарищи объявили об этом по «Аль-Джазире». Как тщательно нужно планировать, какую верность долгу проявить, чтобы успешно осуществить подобную операцию! Это одна из величайших побед после нападения на Нью-Йорк. Американцы
Али был в восторге. В обычной жизни он работал дежурным по этажу в гостинице при аэропорте, но на самом деле его главным занятием была координация деятельности боевиков-суннитов, ведущих джихад против Большого Сатаны. Обоим братьям было ясно, что главной целью покушения шиитов, опустошивших улицу вокруг дома, где они сидели, был именно Али.
— Я уверен, наши вожди потребуют огромный выкуп за захваченную американскую принцессу, — серьезно сказал Али. — Достаточно, чтобы еще десять лет вести джихад с Америкой.
— Какая из наших групп добилась этого? — спросил Утманн. — Я никогда не слышал о «Цветах ислама», пока о них не сказала «Аль-Джазира».
— Брат, не спрашивай. Хоть ты сотни раз доказывал свою верность, я бы не ответил на твой вопрос, даже если бы знал. Но я не знаю. — Али поколебался, потом продолжил: — Могу сказать, что скоро ты станешь одним из тех, кто должен знать.
— Мои связи с «Бэннок ойл»? — улыбнулся Утманн.
Но Али замахал руками.
— Хватит, больше ничего не скажу.
— Тогда я завтра уеду обратно в Абу-Зару…
— Нет! — прервал его Али. — Рука Аллаха привела тебя сюда сегодня. Ты останешься с нами по меньшей мере на месяц. Иншалла! Тогда, возможно, я кое-что скажу тебе.
Утманн кивнул.
— Машалла! Я останусь, брат. [34]
— Добро пожаловать к моему столу, брат.
34
«Иншалла» и «машалла» — ритуальные молитвенные восклицания. Первое означает «Если Аллах пожелает» или «Если будет воля Аллаха», второе — «Это угодно Аллаху» или «Это воля Аллаха».
Во дворце на склоне холма над Оазисом Чуда другая группа мужчин пила кофе из крошечных серебряных чашечек и разговаривала негромко и серьезно. Мужчины сидели вокруг стола, отделанного слоновой костью и перламутром. На столе стоял единственный предмет — серебряный кофейник. Нигде в комнате не было ни бумаги, ни ручек. Ничего не записывали. Решения провозглашал шейх Хан Типпо Тип, и все их запоминали.
— Я решил так.
Он говорил низким голосом, внятно, размеренно, как всегда говорил, занимаясь серьезными делами.
— Первое требование выкупа пошлет мой внук Адам.
Он посмотрел на Адама, который сидел на шелковой подушке. Тот низко поклонился, коснувшись лбом плиток пола.
— Слушаю и повинуюсь, — ответил он.
Шейх Хан размышлял вслух:
— Наше требование должно быть таким, чтобы даже в больной и проклятой земле Большого Сатаны не нашлось чем заплатить. — Когда он улыбался, его глаза исчезали за сморщенными веками. — Никакие суммы не устранят кровную вражду между мной и этим человеком, Кроссом. Только кровью можно расплатиться за кровь.