Те Места, Где Королевская Охота [Книга 1]
Шрифт:
Но едва она откусила от сочника и опустила глаза в книжку, как перед ней вновь материализовался давешний художник «всего за полуимпериала и пятнадцать минут», обвешанный собственными произведениями.
— Сударыня!.. — начал он, но Алики, строго глянув на него, перебила:
— Вы что, преследуете меня? — резко спросила она.
Художник стушевался
— Я… м-м… сударыня… у вас такое… э-э… — залепетал он и замолк.
Соседи–торговцы косились на них и похихикивали.
— Разве вы не видите, что я завтракаю? — выждав и не получив вразумительного ответа, продолжала укорять Алики. — Вам
Парнишка радостно закивал, моментально выскочил из своих картонных доспехов и ловко, одним движением, вывернул их наизнанку — к обратной стороне, оказывается, были уже прикреплены чистые листы, — прямо стоя, уперев картон себе в бедро и придерживая его одной рукой, свободной принялся набрасывать на нем что–то быстрыми широкими штрихами; иногда он коротко посматривал на Алики и начинал растирать штрихи антрацитово блестящим от давно и прочно въевшегося в кожу угля большим пальцем.
Алики жевала и почти не обращала на своего портретиста внимания. Позировать она тоже не собиралась: взялся, так пусть сам и мучается. Впрочем, она только делала вид, что увлечена чтением. На самом деле она исподтишка косилась на парня и, кажется, мысли ее стали сворачивать в какую–то грешную сторону. Чтобы не расслабляться, она решила быть с ним строже.
Дожевав последний кусок сочника, Алики встала и заглянула в лист. Она была разочарована. На ее взгляд нарисованная девушка походила на реальную Алики разве что покроем платья. Она, конечно, лгала себе — художник, само собой, льстил модели, но не до такой степени.
— И вы думаете, что это я? — насупила она брови, даже фыркнула для строгости. — И полагаете, что это стоит империала?
Улыбка тут же слетела с лица художника.
— Я рассчитывал на пол–империала, — сообщил он смущенно. — И на ваше доброе сердце.
Алики еще раз фыркнула.
— Ну хорошо, — строго сказала Алики. — Вы получите свои пол–империала, если немедленно найдете мне извозчика.
— Одну секунду, сударыня! — тут же воскликнул молодой человек.
Не успела Алики глазом моргнуть, как он, бросив на произвол судьбы свои произведения и средства их производства, исчез в ближайшем проулке, откуда тут же раздался молодецкий свист и быстро приближающееся цоканье копыт, а через мгновение появился небольшой открытый экипаж с поднятой крышей. На подножке его висел художник.
— Как это у вас ловко получается! — величественно похвалила Алики, принимая скрученный в рулон и перевязанный тесемкой — и когда успел?! — портрет и протягивая взамен все–таки империал: — Пожалуй, вы его заработали. — и, уже не обращая больше на бедного художника внимания, крикнула вознице: — Трогай!
Когда коляска уже скрывалась в проулке, Алики все–таки не выдержала и оглянулась. Ей хотелось, чтобы молоденький художник так и стоял, провожая коляску грустным взглядом, но тот,
Извозчик оглянулся.
— Так куда едем, сударыня?
— На Тополиную дорогу, _ ответила Алики, вспомнив адрес из путеводителя.
Извозчик крякнул и пробормотал недовольно — вроде как про себя, он так, чтобы Алики услышала:
— Постыдилась бы хотя бы, прости Небеса. Такая молоденькая, а уже по «цветочным аллеям» шастает.
— Погодите–погодите! — не поняла Алики. — Разве там находится «цветочная аллея»? Но мне нужна Карамельная Мыза…
— А! — сразу заулыбался возница. — Ну так надобно было так и сказать, барышня! Это ж на Старой Тополиной! Только, — он почесал обухом кнута у себя под шляпой. — Только там об эту пору грязь непролазная…
— Что, болото? — Алики понятия не имела, как дела обстоят на самом деле, но на всякий случай понимающе усмехнулась.
Возница крякнул — значит, наивная уловка девушки попала в цель.
— Да не то чтобы уж совсем… — проговорил он неуверенно. — Но с Новой–то не сравнить. Там чищено–метено, пылинки нету… Вам туда и обратно, барышня? Хм… Тогда это вам в пять империалов обойдется.
Ничего себе! Алики заглянула в кошелек. От того, что выдал ей утром Рет — Ратус, всего–то шесть империалов и осталось.
— Дорогой город, эта ваша Столица, — сказала она, мрачнея. — Не успела глазом моргнуть — а кошелек наполовину пуст.
— Сущую правду говорите, барышня, — охотно отозвался извозчик. — За те деньги, что я здесь только на корм для своей гнедой трачу, у себя в деревне я бы мог четырех таких прокормить.
— Но ведь и зарабатываешь, наверное, больше чем в деревне? — резонно заметила Алики.
— В деревне, барышня, не зарабатывают. Там живут, — вздохнул возница.
— А далеко это?
— Деревня–то? Дак не очень–то чтоб так уж и…
— Я не про деревню! Я про мызу спрашиваю. Сколько ехать?
— А–а–а. Да нет. Если там сильно не задерживаться, то за полтора часа обернемся.
— Тогда едем! — решилась Алики.
Коляска тронулась, и вскоре оживленный центр города остался позади, и вокруг опять оказались сады и парки. Утром здесь было пустовато, теперь, незадолго до полудня, стало гораздо оживленнее и нарядней — как на каком–нибудь пейзаже с Набережного бульвара: мимо них то и дело катили красочные экипажи, по тротуарам прогуливались аристократичного вида господа, знатные дамы и дамы, похожие на знатных дам, совершали ежедневную прогулку, демонстрируя друг другу, какими свежими они выглядят после вчерашнего вечера, закончившегося только на рассвете и непродолжительного — ах, всего–то часа четыре! — утреннего сна.
Алики, впрочем, их заботы мало волновали.
Вскоре кучер обернулся и указал кнутом вперед:
— Вот она, Старая Тополиная дорога. — Кнут качнулся вправо. — А это Новая.
Две дороги, действительно обсаженные по обочинам тополями, расходились впереди под острым углом: одна уходила прямо вперед, но выглядела куда более неухоженной, чем та, что ответвлялась вправо, по обе стороны которой виднелись аккуратненькие домики с садиками, а между дорогами за тополями блестела вода.
— Там озеро?