Театр чудес

Де Сервантес Сааведра Мигель

П л е м я н н и к. Я здесь, дядя Бенито Репольо. (Танцует сарабанду, Карапузик играет.)

К а п а ч о. Клянусь дедушкой, значит сарабанда и чакона очень древние танцы.

Б е н и т о. Эй, племянник, держись крепче за эту плутовку жидовку! Но если она жидовка, как же она может видеть чудеса?

Ч а н ф а л ь я. Нет правила без исключения, сеньор алькальд.

За

сценой трубят, входит фурьер кавалеристов.

Ф у р ь е р. Кто здесь сеньор гобернадор?

Г о б е р н а д о р. Это я. Что вам нужно?

Ф у р ь е р. Приготовьте сейчас же помещение для тридцати кавалеристов, они будут здесь через полчаса и даже раньше; уж слышны трубы! Прощайте! (Уходит.)

Б е н и т о. Я бьюсь об заклад, что эту конницу послал наш мудрец Дурачина.

Ч а н ф а л ь я. Ну, нет, это отряд конницы, который был на постое в двух милях отсюда.

Б е н и т о. Ну, теперь я знаю вашего Дурачину, знаю и то, что вы и он величайшие мошенники, не исключая и музыканта. Слушайте же! Я вам приказываю приказать Дурачине, чтобы он не смел присылать этих солдат, иначе я им всем поодиночке закачу в спину по двести плетей.

Ч а н ф а л ь я. Говорю вам, сеньор алькальд, что их послал не Дурачина.

Б е н и т о. А я говорю, что их послал Дурачина, как он послал и всех других гадов, которых я видел.

К а п а ч о. Мы всех их видели, сеньор Бенито Репольо.

Б е н и т о. Я и не говорю, что вы не видали, сеньор Педро Капачо. Не играй больше, ты, разиня-музыкант, а то я тебе голову разобью,

Возвращается Фурьер.

Ф у р ь е р. Ну, готовы квартиры? Кавалеристы уж в городе.

Б е н и т о. Так Дурачина хочет на своем поставить? Ну, так я клянусь этому директору пустяков и плутней, что он мне за это поплатится.

Ч а н ф а л ь я. Будьте свидетелями, что алькальд мне грозит.

Ч и р и н о с. Будьте свидетелями, что про посланных от его величества алькальд говорит, что они посланы от мудрого Дурачины.

Б е н и т о. Самой-то тебе одурачиться бы пошли боже всемогущий!

Г о б е р н а д о р. А я сам про себя думаю, что эти кавалеристы, должно быть, настоящие, а не в шутку.

Ф у р ь е р. В шутку, сеньор гобернадор? Да в уме ли вы?

Х у а н. Очень может быть, что они дурачковские, как все, что мы видели. Сделайте милость, директор, заставьте

девицу Иродиаду выйти в другой раз, чтобы вот этот сеньор видел то, чего никогда не видывал. Может быть, мы его подкупим этим, чтобы он поскорее ушел из этого местечка.

Ч а н ф а л ь я. Это извольте. Смотрите же, как она покажется, мигните вашему танцору, чтоб он ей опять помог танцевать.

П л е м я н н и к. Уж, конечно, за мной дело не станет.

Б е н и т о. Так, племянник, замучь ее, замучь ее! Поворот, еще поворот! Ей-богу, это ртуть, а не девчонка! Живо, живо! Еще, еще!

Ф у р ь е р. С ума сошел, что ли, этот народ? Какой тут дьявол, какая девушка, и что за пляска, и что за Дурачина?

К а п а ч о. Значит, сеньор фурьер не видит иродианскую девушку?

Ф у р ь е р. Да какого черта и какую девушку мне видеть?

К а п а ч о. Довольно, ex illis est. [11]

Г о б е р н а д о р. Ex illis est, ex illis est.

11

Ex illis est — значит: «он из тех», то есть из перекрещенцев или из незаконнорожденных.

Х у а н. Он из тех, сеньор фурьер, из тех, он из тех.

Ф у р ь е р. Что за подлая порода! А вот, клянусь богом, коли положу я руку на шпагу, так придется вам в окна метаться, а не в дверь.

К а п а ч о. Довольно, ex illis est.

Б е н и т о. Довольно, он из тех, потому что не видит ничего.

Ф у р ь е р. Ах, гнусные канальи, если еще раз вы мне скажете, что я «из тех», на вас живого места не останется.

Б е н и т о. Никогда еще перекрещенцы и незаконные храбры не бывали; и потому мы можем сказать: он из этих, он из этих.

Ф у р ь е р. Ах, проклятая деревенщина! Погодите ж!

(Берет шпагу и дерется со всеми. Алькальд бьет палкой Карапузика, Чиринос сдергивает занавес.)

Ч и р и н о с. Черт их принес, эту трубу и кавалеристов; точно их в колокол сзывали!

Ч а н ф а л ь я. Мы имеем необыкновенный успех. Хорошие качества нашего театра обнаружились, и завтра мы можем показать его городу, а сами можем воспеть триумф этой битвы, восклицая: «Да здравствуют Чиринос и Чанфалья!»