Театр для Волкодлака
Шрифт:
Воин за спиной лисы громко застонал, почти вскрикнул. Лиса подпрыгнула на месте и шарахнулась ко мне. Потом осознала, какую ошибку совершила, и шарахнулась в сторону самого темного угла комнаты. Я только пожала плечами. Кстати странное ощущение, если делать это в шкуре зверя. Плечи двигаются не вверх, как у человека, а скорее, вперед.
Подошла к воину. Тот метался в бреду, кого-то звал на непонятном языке, бормотал. По всему видно, что парню очень плохо. Нужно было что-то делать, но что? Я не врач. Даже если я была бы врачом, то что бы это дало? В этом месте нет ничего, что нужно тяжело раненому. Воин метался, стонал, пытался приподнять руки, выгнуть грудную клетку
Я прижала уши и жалобно заскулила. Получилось как-то само собой. Мне хотелось помочь, хотелось облегчить муки несчастного, но я ничего не могла. Мне оставалось только бессильно смотреть, как он умирает. Никто не может так харкать кровью и остаться при этом в живых. Ее слишком много. Аромат воска буквально кружил голову. Задевал что-то в глубине души. Хотелось завыть от тоски. В тишине развалин его хрипы звучали невероятно громко. Мне казалось, что он кричит, зовет на помощь, но рядом с ним только тупые звери. Он погибнет на грязных деревянных досках. А вместе с ним уйдет и ощущение маленького чуда, а именно так я воспринимала его запах.
Нет! Он не умрет один. Здесь есть человек, здесь, рядом есть я. Пусть я никогда не буду человеком, пусть я и раньше не была лучшим представителем своего вида, но все равно я человек, а не животное. Я быстро обошла раненого, встала около головы и вцепилась зубами в шлем. Я боялась прогрызть своими клыками металл, но все равно продолжала тянуть на себя железку. Вы когда-нибудь пробовали грызть вилку? Ощущение крайне неприятное, но я все равно тянула, пока, наконец, шлем не полетел в сторону.
Все лицо воина оказалось в крови. Она продолжала толчками просачиваться из прикрытого рта. Она забила ему нос, глотку, глаза и, кажется, даже уши. Я принялась облизывать лицо мужчины. Его кровь оказалась невероятно вкусной, приторной и горьковатым привкусом, как пережженный, подгоревший сахар. Запах лишал воли. Но я все-таки не волк, чтобы жрать человечину. Пришлось затолкать зверя поглубже, мысленно отвесить ему подзатыльник и надеть намордник. Какие бы ни были инстинкты у моей новой плоти, но я не стану есть человека!
Первым делом прочистила нос. Потом щеки, лоб и глаза. Последним прочистила рот. Аккуратно подтолкнула его лицо лапой в бок, чтобы кровь выливаясь не мешала дышать. И занялась ушами. Пару минут нервного ожидания - и я почувствовала, как воин задышал, слабо, но приступ кашля прошел. Можно было не опасаться, что он захлебнется. Не без труда оторвалась от слизывания его крови. Все равно, что голодного оторвать от сгущенки. Конечно, возможно, но сложно и опасно. Покосилась на его слипшиеся от крови волосы и пол. Разыгравшийся аппетит призывал к тому, чтобы я слизала и кровь с пола. Уже потянулась к сладкой луже, но в самый последний момент клацнула зубами и остановилась. Тряхнула головой и даже чуть цапнула себя за язык. Это помогло. Голод отступил.
Рассмотрела лежавшего. Его лицо было сильно изуродовано, и даже легкая помывка не спасла. Единственное, что я точно поняла - воин мужчина, причем достаточно молодой и крайне худой. Но на этом все. Да и не заботила меня его внешность. А вот вкус и запах - да. Невольно зарычала сама на себя и отвернулась от соблазна. Горло скрутило, и потребовалось сделать несколько глубоких медленных вдохов, чтобы не закашляться.
Лиса от моего рыка забилась совсем в угол. Она уже не скулила, а только смотрела на меня блестящими голубыми глазами. Потом
Моему удивлению не было предела. Неужели сдохла? Уши встали торчком, а челюсть отвисла. Я сделала первый шаг в сторону животного, чтобы проверить свою догадку, как тельце лисицы заискрилось. Есть в кино такой интересный спецэффект - морфинг. Я его запомнила еще в детстве, по клипам великого Майкла Джексона. Это когда один объект трансформируется, плавно превращаясь в другой. Сейчас я в воочию увидела такую же анимацию. Худая, как щепка лиса превратилась за пару секунд в худую, как щепка девушку.
Удивление и восторг от увиденного чуда быстро уступили место жалости и состраданию. Девушка оказалась скорее девочкой. Не больше пятнадцати лет, а скорее меньше. Настолько миниатюрная, что страшно на нее смотреть. Скелет, обтянутый кожей - обвинение в полноте, а не определение ее комплекции. Единственное, что выделялось, так это достаточно длинные и на удивление густые рыжие волосы. Кожа фарфоровая и в свете луны казалась прозрачной. Хрупкое, беззащитное обнаженное тельце было все изранено. Глубокие порезы был не только на ноге, но еще и на руках девушки, многочисленные синяки и ссадины даже считать не стала. Мне не надо было думать, что делать дальше. Я быстро подошла и прилегла рядом. Прислушалась к ровному, чуть замедленному пульсу и слабому дыханию. Убедилась, что девушка жива, просто, видимо, очень устала или испугалась. Легла на бок и передней лапой аккуратно придвинула девушку к себе. Так, что ее голова оказалась на одной моей лапе, а другой я ее как бы накрыла.
Шерсть у меня оказалась такая густая и плотная, что уже через пять минут девушка согрелась и даже поерзала немного, недовольно морща красивый носик, устраиваясь поудобнее. Я старалась прикрыть ее тельце еще и хвостом, чтобы полностью спрятать в своей шерсти, благо, разница в размерах это легко допускала. По сути, я жалела только об одном - о том, что нет никакого матраса или просто куска ткани. Эта девушка лежит на полу.
Так мы и пролежали примерно с полчаса. Я прислушивалась к девушке и воину одновременно, но оба они были живы. Как только дыхание у воина сбивалось, я вздрагивала. Больше всего на свете я не хотела увидеть его смерть. Хотя и причины такого чувства мне были неизвестны. Хотя с другой стороны, а нужны ли хоть какие-то причины, чтобы не желать смерть человеку? Да, я его не знаю, он мне не семья и не любимый, но мне не мешает это ему сочувствовать, переживать за него и даже молиться. Я бы помолилась, просто для успокоения своей нервной системы, но не знала, кому в этом мире стоит молиться, а мои боги остались в моем мире. Приходилось просто надеяться. Каждый раз, когда его дыхание замедлялось или останавливалось, я замирала вместе с ним, надеясь только на то, что он все-таки сделает еще один вдох.
От такого постоянного напряжения спать мне расхотелось совершенно. Какая уж тут усталость и мысли о себе, когда рядом двое беззащитных существ? Нет уж... В своем мире я не приносила особой пользы. Оказалась заложницей обстоятельств и собственного мятущегося ума. Но в этом мире у меня было мощное тело, которое может принести пользу, и оно будет ее приносить. Если уж здесь я буду лишена простых человеческих радостей, то будем зарабатывать непростые. Например, чувство удовлетворения от собственных правильных поступков. Хотя, возможно, с точки зрения логики мне бы стоило бросить этих двоих и бежать как можно дальше от места, где столько опасных тварей. Но этот вариант я даже не рассматривала. Если уж нас свела судьба, то будем выбираться все вместе.