Театр доктора Страха
Шрифт:
В горло его вонзились когтистые лапы. Заслонившись руками, он попытался сопротивляться, но ни один смертный не смог бы противостоять этому безжалостному порождению мрачной преисподней.
Комнату потряс торжествующий рев. Ноты выпали у Биффа из стиснутых рук. Он ждал удара, который лишит его жизни. Его обдало зловонным дыханием, потом рев умолк. В смертельном страхе скрючившись на полу посредине комнаты, Бифф наконец отважился открыть глаза.
Закрытая дверь почему-то стала прозрачной. Массивная фигура Дамбалы удалялась по некоему коридору в пространстве, не доступном обычно
Но с ужасающей отчетливостью Бифф понял, что Дамбала отныне никогда не покинет его. Отныне это лицо всегда будет стоять у него перед глазами – наяву и во сне.
Предметы вокруг потеряли четкие очертания, и Бифф провалился в глубокий обморок.
Глава 7
– Впредь мне наука: буду знать, как воровать мелодии!
Дерзкий, самоуверенный тон музыканта привел Фрэнклина Марша в ярость. Эти «любимцы публики» все одинаковы: их манеры вполне соответствуют испорченным вкусам их поклонников. Все они шарлатаны, как этот доктор Шрек.
У них с этим Бейли много общего: оба они дурачат аудиторию. Но, похоже, сейчас командует Шрек..
Поверх газеты Фрэнклин видел, как Бейли щелчком отбросил карты и, безуспешно пытаясь выглядеть беспечным, со скрытым страхом спросил:
– Ну и как мне выпутаться из этого?
Происходящее становилось нелепым. Старый мошенник пускал пыль в глаза, а эти простофили неуклонно попадались на его удочку. Марш с отвращением подумал, что трюк даже нельзя назвать ловким.
Пожалуй, к искусному мистификатору можно даже испытывать некоторое уважение, хотя, конечно, обязанностью критика и человека с хорошим вкусом является разоблачение подобных фокусов – там, где это возможно. Но такая грубая работа – грех непростительный.
Коварный Шрек смотрел на Бейли с пророческой грустью в глазах. Потом он медленно приподнял следующую карту и взглянул на нее.
Фрэнклин уже заранее знал, что старик сейчас сделает. Впечатляющая уловка – но лишь для простаков, таких легковерных болванов, как его попутчики. Шрек кивнет и засунет карту в колоду, а все вокруг проникнутся благоговейным страхом. Если так пойдет дальше, скоро они в руках этого «доктора» сделаются мягкими, как воск.
Вот… ну конечно! Как Фрэнклин и предполагал: старик убирал карту, не показав ее остальным.
Но на этот раз его остановили. Рука Джима Даусона легла на запястье Шрека:
– Покажите карту!
– Я не думаю…
– Покажите!
И Даусон силой заставил доктора повернуть руку.
Эта была – в то же мгновение Фрэнклин узнал ее – тринадцатая карта колоды Таро – Безжалостный Жнец… Смерть.
Надувательство продолжалось. И все же Фрэнклин с трудом подавил непроизвольную дрожь. Он заметил испуг на лицах остальных, но сердито отбросил свои собственные страхи. Слишком топорно, чтобы быть правдой.
– И наши? – выдавил похолодевший Даусон, показывая на себя и Роджерса. – То же самое?
Шрек печально кивнул:
– То же самое.
– Что
– Я скажу вам, что это значит. – Фрэнклин больше не мог сдерживаться. – Абсолютно ничего!
– Что придает вам такую уверенность? – спокойно спросил Шрек.
– Чтобы колода карт предсказывала будущее? – Кусочки картона, испачканные кричащими красками, грубо намалеванные картинки – неужели все они не понимают, как абсурдно подобное предположение? Даже с эстетической точки зрения карты не представляли из себя абсолютно ничего. И чтобы столь важные приговоры диктовались такими дешевыми поделками?
– Вздор! – решительно произнес Фрэнклин. – Все это вздор!
Склонив голову набок, Шрек, чем-то напоминающий дряхлую птицу, сверлил критика взглядом.
– Тогда почему, – шепот доктора был резким и пронзительным, – почему вы боитесь попробовать?
– Боюсь? Вовсе нет! Но я принципиально отказываюсь участвовать в вашей глупой игре!
Внезапно Фрэнклин понял, что так думают все его попутчики. Эти едва заметные снисходительные усмешки, которыми они обменялись, могли значить только одно: обвинение в трусости. А этого вынести он не мог. Он гордился своей репутацией бесстрашного критика, не боящегося разоблачать фальшивые ценности, какое бы давление на него ни оказывали.
– Что ж, – надменно процедил он, – перетасуйте свои карты и предскажите мне… судьбу.
Сложив газету, он не сводил глаз со Шрека. Если тот прибегнет к какой-нибудь уловке, он тут же это заметит.
Старик протянул ему колоду. Фрэнклин трижды ударил по ней пальцами. Шрек снова перетасовал карты и выложил четыре.
На первой был человек, облеченный властью, – Император.
На второй – Римский Папа, выносящий приговор.
На третьей изображена обезьянка, танцующая на Колесе Фортуны.
На четвертой – Весы, символ Правосудия.
В ту же минуту, когда карты легли на чемоданчик, Фрэнклин понял, что нетрудно будет придумать с их помощью историю. Слишком просто отвлеченные символы укладываются в схемы, приложимые к любой конкретной жизни. Другие, возможно, с готовностью выискивают параллели между реальными событиями и этими мерзкими картами. Но он не собирается заниматься подобной чепухой, разве что ему захочется развлечься.
В конце концов, он был довольно известным критиком и, по существу, именно этим занимался всю свою жизнь: выискивал символы в живописных работах и толковал их. Почему бы не попробовать с картами? Ведь это просто игра, позволяющая всего-навсего скоротать время в поезде.
Просто игра… причудливая сказка, навеянная случайным совпадением карт.
Глава 8
Фрэнклину Маршу потребовалось меньше десяти лет, чтобы создать себе замечательную репутацию. Конечно, его популярность была значительно меньше, чем у известного телеведущего или какого-нибудь ничтожного комика из глупых кинокомедий, но такой он и не желал. Чтобы завоевать подобную славу, необходимо было забыть о хорошем вкусе и обо всех накопленных знаниях, отказаться от эстетических критериев, без которых жизнь сделалась бы невыносимо пошлой.