Театр любви
Шрифт:
— Можешь быть совершенно уверена, я буду на месте, — ответил герцог.
Дом, которого они достигли уже далеко за полдень, был небольшой, но весьма комфортабельный.
Герцог купил его у своего друга, так как не любил останавливаться в гостиницах.
Доехать же до Дувра на лошадях за один день было невозможно.
Ему было приятно знать, что он может пересечь Пролив в любое
Однако же он обычно пересекал его, отправляясь с очередной особой миссией в Европу по поручению либо королевы, либо премьер-министра.
В подобных случаях этот дом представлял большое удобство.
Шелдона Мура сейчас радовало то, что он никогда не приглашал сюда женщин.
Лавела была очарована домом.
— Он похож на кукольный домик! — воскликнула она.
— А мне хочется, чтоб ты считала его сказочным дворцом, а меня — заколдованным принцем! — с притворной грустью молвил герцог.
— Ты сам знаешь, что это так и есть, — выпалила она, — и всегда так будет — хоть в Мур-парке, хоть в пещере! Ты будешь для меня все тем же — самим собой, и это… самое… главное!
Именно о таком чувстве герцог всегда мечтал, но сомневался, что когда-нибудь ему повезет.
Мечтал о женщине, которая любила бы его самого, а не его титул или состояние.
Вечером герцог вошел в комнату Лавелы.
Он думал, что она уже в постели.
Но она стояла у окна.
Занавески были раздвинуты, и она смотрела на пейзаж за окном.
Снег застлал землю сплошным покровом.
На небе появились первые звезды.
Полная луна выплыла из-за деревьев.
Ее свет придавал окружающим предметам некую таинственность.
Трудно было поверить, что это земля, а не какой-то небесный рай, в котором единственными живыми существами были они.
Герцог пересек комнату и приблизился к Лавеле.
— Когда ты смотришь куда-то, отвернувшись от меня, как сейчас, — обнял он ее, — я начинаю бояться, что ты исчезнешь и я никогда не смогу найти тебя вновь.
— Ты никогда не потеряешь меня, — промолвила Лавела. — Когда нас венчали, я поняла: мы теперь уже не два человека, а один, я… часть тебя, как ты — часть… меня.
Герцог
Он положил ее на подушки.
Она смотрела туда, где в окно заглядывали звезды.
Герцог прилег рядом и обнял ее.
— Это… правда… действительно правда, — спросила она, — что мы… здесь… вместе… и луна и… звезды дарят… нам… свое благословение?
— Это действительно правда, — подтвердил герцог, — и я буду любить тебя, моя радость, до тех пор, пока звезды не исчезнут с неба навсегда и не пересохнут моря!
Он целовал ее очень нежно, чтобы не испугать.
А почувствовав, как ее губы отвечают на поцелуи, а тело трепещет в его руках, стал целовать ее страстно и жадно.
И запульсировала кровь в его висках.
И запылал в нем огонь желания.
Однако эта любовь отличалась от прежних его отношений с женщинами.
Лавела была столь молода и невинна, что ему следовало быть с ней нежнее, бережнее, дабы не причинить ей боль и не напугать ее.
Но истина заключалась в том, что эта любовь дарована Богом, а потому все, что он сделает, будет иметь божественный отзвук.
— Я люблю тебя! О, как я люблю тебя! — воскликнул он.
— Когда… ты… целуешь меня, — шептала Лавела, — как будто… звезды… сияют в моем… сердце.
— Я хочу, чтобы они сияли.
Целуя ее вновь то ласково и мягко, то жарко и неистово, герцог почувствовал, как она отвечает ему.
Словно сияющие в ней звезды превратились в маленькие язычки пламени.
Он многому научит ее.
Они станут еще счастливее.
А сейчас происходящее с ними было подобно увертюре в театре.
Она предвещала совершенное чудо, нисходившее с Небес.
— Я люблю тебя… о… Шелдон… я люблю тебя! — повторяла Лавела. — Когда ты… целуешь меня… я чувствую, как… взлетаю в… небо!
И герцог тоже как будто взмыл в небо.
Он целовал ее глаза, губы, шею, ее шелковую кожу, маленькую ложбинку меж грудей.
И они оба прикоснулись к звездам.
И свет пылающих звезд проник в их тела и души.
И теперь им стала принадлежать Вечность.