Театр мертвецов
Шрифт:
Агееву мы предъявили обвинение в незаконном предпринимательстве. Он даже на мошенничество не тянет, у нас нет ни одного заявления от потерпевших. Все играли в рулетку добровольно и сами отдавали свои деньги. Это даже не пирамида наподобие мавродиевской. Ни один игрок не требует своих денег назад. Игра есть игра. Художник не подделывал денежные знаки, это обычные картинки, но с ним мы еще разберемся. Типография делала заказ по официальному договору. Погорят только поставщики гербовой бумаги, но и у них найдутся лазейки. Бумагу с водяными знаками можно заказать. За деньги все можно сделать, не нарушая законов. Нам попался очень твердый орешек.
— У нас нет сомнений в том, что информатором Агеева был Фишер. Он может отпираться
Трифонов кивнул Забелину, и тот поднял с пола огромную спортивную сумку.
Поставив ее на стол, он раскрыл молнию и вывалил на зеленое сукно гору банковских упаковок. Стодолларовые пачки рассыпались по столу.
— Здесь два с половиной миллиона долларов. Эти накопления Фишер хранил в камере хранения аэропорта «Внуково», — доложил капитан. — На сумке есть отпечатки пальцев Фишера, и тут ему не выкрутиться.
— Красиво, — заметил Хитяев.
— Сейчас мы сможем провести перекрестный допрос Фишера. У нас на него достаточно материалов. Думаю, и по вашему делу мы сможем узнать интересные факты.
— Буду только рад. — Не превращайте допрос в судилище, — предостерег генерал. — С Фишером надо держать ухо востро. А посему сделаем так. На допросе будет присутствовать следователь Судаков. Кому-то надо вести протокол! Допрос будем записывать на видео— и аудиопленки. Задавать вопросы придется полковнику Хитяеву и полковнику Трифонову, как более опытным работникам. Остальным на дознании присутствовать не обязательно. Это не экзаменационная комиссия, и нет необходимости настораживать Фишера.
Кабинет для дознания выбрали самый заурядный, до оборудованный техникой.
Судаков сел в стороне за маленьким столиком, Трифонов и Хитяев — по разные стороны большого стола, из-за чего допрашиваемому пришлось бы постоянно крутить головой, чтобы сосредоточиться на ком-то определенном и суметь пустить в ход свои магические чары гипнотизера.
Когда конвой привел подозреваемого, он немного удивился такому почетному составу.
— С вами я уже знаком, гражданин Фишер, — начал Хитяев без прелюдий. — Позвольте вам представить старшего следователя по особо важным делам прокуратуры Александра Ивановича Трифонова. Он ведет ваше дело. От него и будет зависеть ваша дальнейшая судьба.
— Слишком много чести. Я человек маленький, стоит ли мне уделять столько внимания?
— Мы решили, что стоит. — Хитяев не смотрел на Фишера и перекладывал бумаги в папке. — Скажите, Фишер, сколько раз вы делали ставки на подпольном тотализаторе?
— Один-единственный раз, и тот, как видите, неудачно. Меня схватили. И, как я думаю, мой выигрыш вы оставите себе. Какой смысл меня здесь держать?
— Смысл в том, Яков Карлович, что вы обвиняетесь в серии убийств и вам грозит «вышка». Вот почему этим делом занимаюсь я, — тихо произнес Трифонов.
Реакция была странной. Фишер рассмеялся.
— Когда же вы поумнеете, господа следователи! Вот так, за здорово живешь, взяли и обвинили человека в самом страшном грехе, на пустом месте! Думаю, вы обо мне все знаете, и шить мне мокруху — дело неблагодарное. Только время потеряете.
— Хотите играть в несознанку? Дело ваше. Получите по полной программе, — сказал Хитяев.
— А вы хотите, чтобы я признался в том, что, намечая жертву, давал сведения лохотронщикам, потом убивал их и стриг с этого купоны? Но так можно любого обвинить! Вся Москва играет на этих скачках. Ситуация мне понятна до мелочей, я даже вас понимаю, но вы тыкаете пальцем в небо, авось повезет. Выберите для этой цели другого лоха. Со мной ваши фокусы не пройдут.
— Но мы ведь тоже не лохи! — усмехнулся Трифонов. — Зря вы нас недооцениваете, Яков Карлович.
Судаков достал из-за стола сумку и поставил ее перед Фишером.
— Это ваша сумочка, Яков Карлович? К ней прилагается акт изъятия ее из ячейки камеры хранения, акт экспертизы, подтверждающий присутствие на ней ваших пальчиков и даже пыли, идентичной с пылью в вашей квартире. В общем, полный джентльменский набор. Отпираться бессмысленно. Вы в нашем деле не новичок и знаете, где можно повалять дурака, а где вас приперли к стенке. Ну и кто, по-вашему, мог еще выиграть сумму в два с половиной миллиона долларов? Мы таких не нашли. В основном люди проигрывают, а максимальный куш составил двадцать тысяч. Девять жертв умножить на двадцать, получится сто восемьдесят тысяч, если вы ни разу не ошибетесь. И за что же лохотронщики вам столько платили?
— Хороший ударчик, ничего не скажешь.
Трифонов продолжил:
— Ударчики были неплохие, а главное — смертельные, и их оказалось девять.
— Я не думаю, что вы сможете увязать деньги из камеры хранения со смертью артистов. А если я вам скажу, что эти деньги дали мне на хранение, и назову имя человека, тогда что?
— Вы воздействовали на него методом внушения? — задал вопрос Хитяев.
— А вы можете и это доказать?
— Нет, не сможем, — ответил Трифонов. — Потому что у вас не получилось. Давно не практиковали, потеряли свои способности. Только сами об этом не подозревали. Змея, лишенная жала, продолжает кусать своих врагов, не догадываясь, что ее яд уже безвреден. Старая колода и не подозревала этого, вот ее и поймали. Ваш гипноз не сработал, старомодный джентльмен с оттопыренными ушами, орлиным носом и ямочкой на подбородке. Вас не вспомнили только в агентстве по найму жилплощади, где вы выступали в роли Бражникова. — Трифонов положил на стол паспорт. — Зато вас отлично вспомнил сварщик театра «Триумф», у которого вы заказывали ограду, муж актрисы Хмельницкой, купивший портсигар. С ним вы еще встретитесь на очной ставке. Но это еще не все, Яков Карлович. Вот акт экспертизы. На вашем пальто остались следы цемента из подвала театра «Триумф»; а это акт, подтверждающий то, что вы побывали на даче у Птицына. На ваших калошах остались следы глины с его земельного участка. И неужели вы думаете, что, не имея таких важных документов, вашей персоной занялся бы старший следователь по особо важным делам?! Хочу напомнить, что все жертвы, которым вы посылали серебряные метки, мертвы. Убиты насильственным путем.
Фишер злобно усмехнулся.
— А у меня алиби есть. На каждый случай.
— Так мы не настаиваем на том, что вы исполнитель. Вы — заказчик. А это доказуемо, — вмешался Хитяев.
— Я даже не соучастник.
— Придется доказывать свою невиновность. Мы вам выложили часть своих карт, и сами видите, что материалов для обвинения достаточно. О презумпции невиновности можно не заикаться. Ваш ход, уважаемый.
— Вы на мне зубы сломаете!
— Но все равно проглотим, — успокоил Фишера Хитяев. — Дело стоит на контроле министра внутрених дел и Генерального прокурора. Слишком большой резонанс и тихой сапой здесь не проскользнешь.
— Что вы предлагаете? — спросил Фишер.
— Явку с повинной. О вчерашнем задержании забудем. Начнем с чистого листа.
— Ладно. Но вы уничтожите все акты экспертизы обыска и изъятия, оформляйте как добровольную сдачу в том числе и денег.
— Даю слово, — твердо заявил Трифонов. — Но сначала мы хотим услышать вашу лебединую песню, Яков Карлович. Без протокола. Убедите нас в своей правоте тут же все оформим, как надо. Акты будут уничтожены на ваших глазах, перед тем как вы подпишете протокол. Вас устраивает такое джентльменское соглашение?