Тебе держать ответ

Остапенко Юлия Владимировна

— Ты назвал им своё имя?

— Нет… я не успел. Они сначала просто на меня смотрели, и лица у них были такие странные… вроде совсем обычные, один даже на отца чем-то походил, и в то же время они так странно глядели, что я пожалел… пожалел, что заговорил с ними.

— Правда? — с улыбкой спросил Том. — Правда пожалел?

— А то, — совершенно искренне ответил Адриан. — Они меня послушали, потом перемолвились между собой, и один из них вытащил меч. Ну, я и испугался, конечно! Не знаю, чего это они…

— А я знаю.

Адриан

осёкся. Какое-то время они с Томом смотрели друг на друга. Их лица находились очень близко. Адриан мог разглядеть каждую морщинку возле глаз Тома, даже в полумраке, чувствовал влажный запах его мокрых волос. Снаружи беспечно свистела птица, и внешний мир внезапно показался Адриану ужасно чужим и далёким.

Том выпустил его и выпрямился.

— Эти люди, Адриан, из клана Гвэнтли. Судя по всему, сам лорд с братом и старшим сыном.

— Гвэнтли? — моргнул Адриан. — Здесь? Но они же… зачем же они…

— У поклонников Молога есть обычай, — продолжал Том, подливая себе вино. — В смутное время трое старших членов клана обращаются к нему с просьбой о заступничестве. Молог зол, но честен, и, дав слово, держит его. Однако надо твёрдо знать, даёт он это слово или нет. Старшие члены клана надевают родовые цвета и идут к тайному алтарю Молога — хорошо бы, конечно, в главном святилище. Гвэнтли повезло, что оно находится на их земле. Там они приносят жертву и просят отца-Молога о заступничестве. Свои одежды при том окропляют кровью. Ты не заметил на них крови?

— Н-нет…

— Что ж, значит, аккуратно окропили. Им ведь надо было пройти через собственные земли, в собственных цветах… Возвращаясь, они должны молчать, не глядеть друг на друга и не прекращать молитв до тех пор, пока кто-нибудь, встретившийся по дороге, не обратится к ним с просьбой. Если это будет женщина — значит, Молог отринул их молитву. Если мужчина — значит, Молог молитву принял.

Он смолк и надолго приложился к кружке. Адриан пытался осознать то, что только что услышал.

— Так значит… они теперь…

— Накануне, — невозмутимо перебил его Том, — Гвэнтли объявили набор в ополчение. Они знали, что война неизбежна, вопрос был лишь в том, на чьей стороне выступать. Молог принял их, и теперь они рассчитывают на Молога. Теперь они не побоятся воевать с Фосиганами.

— Но ведь Гвэнтли поклоняются Гвидре, сыну Матери-Гилас!

— Ты хорошо знаешь историю своей страны. Молодчина.

— Но как же…

— Это не первый случай, когда клан меняет богов. И уж совсем не редкость, когда он берёт себе бога того клана, чьим септой становится.

— Гвэнтли примкнут к Одвеллам? — еле слышно спросил Адриан.

— Уже примкнули. И погляди, как всё отлично складывается! Теперь им достаточно перекрыть перевал через Уивиелл, и армии Фосигана придётся делать огромный крюк, чтобы подтянуться на север. По меньшей мере они выиграют для Одвеллов несколько недель. А те за эти несколько недель успеют присоединить ещё пару-тройку кланов…

Адриана

колотила дрожь. Он стиснул руки под столом в кулаки, и всё равно не мог её унять. Дело было даже не в том, что говорил Том. Намного хуже было то, как он при этом на Адриана смотрел.

— Но я же не виноват, — прошептал Адриан. — Я же не знал… я не хотел!

— Конечно. Ты не знал и не хотел. Но ты виноват. Ты в ответе за это.

— Да они могли какого угодно мужика встретить по дороге! Какая разница, я или…

— Они бы не встретили мужика. Они бы встретили женщину. Все мужчины сейчас, подчиняясь приказу, уходят из деревень. А женщины остаются, и одна из них узнала бы своих лордов и кинулась бы им в ноги, прося не забирать мужчин в самый разгар жатвы. И они бы выполнили эту просьбу, потому что женщина — это Гилас, и Гилас говорила бы голосом этой женщины, предостерег их от союза с Мологом. Они не посмели бы ослушаться.

— Я не виноват, — повторил Адриан. — Я же не…

Том вздохнул. Это был самый обычный вздох, короткий и усталый, но на Адриана он подействовал будто ушат холодной воды. Том отставил кружку, встал и прошёлся по хижине, ероша мокрые волосы. Адриан пытался понять, о чём он думает, какое решение собирается принять, — и чем больше пытался, тем меньше ему хотелось что-либо понимать. Хотелось забраться с головой под медвежью шкуру, свернуться под ней и заснуть… и спать, спать, пока всё это не закончится.

— Адриан. Слушай меня очень внимательно. То, что я сейчас скажу, очень важно. Я не собирался говорить тебе это так скоро, но ты не оставляешь мне выбора. Я не знаю, поможет ли это… Не знаю, способен ли ты вообще думать о том, что делаешь, или всё впустую. Но теперь я скажу, и ты уже не сможешь отнекиваться, будто не знал и не виноват.

— Да о чём ты говоришь?! — сорвался на крик Адриан — эта спокойная, монотонная и притом совершенно непонятная речь повергла его в ужас.

Том остановился. И сказал, не оборачиваясь и не глядя на Адриана, роняя слова с безжалостностью палача, опускающего топор:

— Адриан Эвентри, ты — человек, который в ответе за всё.

Это обвинение повисло в воздухе. Адриан не осмелился переспросить, а Том не продолжал. Это длилось ужасно долго, потом раздался странный свистящий звук, и Адриан понял, что Том всё это время задерживал дыхание.

— Ты не понимаешь, конечно. Конечно… Я попытаюсь говорить просто. Раз в поколение рождается человек, который неизбежно меняет всё, с чем соприкасается. Что бы ни случилось, будь то хоть великая радость, хоть большая беда, — оно всегда связано с этим человеком. С его поступком. С выбором, который он однажды сделал… как правило, не думая ни о чём. Адриан, ты понимаешь, что натворил прошлой ночью? Ты обратился к людям, которых мог просто пропустить мимо, они даже не заметили бы тебя. Но ты заговорил с ними, и это, может статься, изменит расстановку сил в будущей войне.