Тебе держать ответ
Шрифт:
Магдалена обошла кровать и села рядом с мужем. Его лицо было бледным, осунувшимся и напряжённым, он беспокойно хмурился во сне и тяжело, неглубоко дышал.
Протянув руку, Магдалена провела рукой по его лбу и задержала ладонь.
«Интересно, — подумала она, — в эту ли постель ты привёл вчера мальчика? Или в нашу общую? Или, может быть, в мою?»
Но на самом деле она не хотела этого знать. Сейчас Эд был здесь, и он спал. Спал дома, один. Впервые за… она не помнила, за сколько времени.
Магда тихо разделась и легла
Она поцеловала его в затылок и уснула, обвив руками его плечи.
Солнце било по закрытым глазам, беспощадно и возмущённо. Солнце не привыкло, чтобы она спала так долго. Солнце вообще не привыкло, чтобы она спала.
Магдалена просыпалась с улыбкой и всё ещё улыбалась, когда открыла глаза и увидела мятую простыню под своей рукой. На подушке были мелкие красные пятнышки. Магда провела подушечкой большого пальца по остальным, исколотым, и поморщилась от боли.
Череда бессонных ночей не прошла даром — теперь она никак не могла заставить себя встать. Отсутствие Эда в её постели огорчило её меньше, чем она ожидала. Скорее всего, он был дома, просто проснулся ночью и, обнаружив её рядом, ушёл в другую комнату. Магдалена впервые задалась вопросом, почему он это делает. Почему не спит с нею почти с самого дня их свадьбы. И что, по его мнению, она должна отвечать, когда у неё участливо осведомляются о причинах, по которым она не беременеет?
Поплескав водой на лицо, Магда немного пришла в себя и вышла из спальни. По коридору как раз пробегал Рикки.
— Доброго вам утра, миледи!
— Рикки, милорд уже встал, ты не знаешь?
— Встал и уехал, миледи. Они с лордом Пиллано поехали смотреть соколиц. Он кошель забыл, меня вот прислал…
Магда отпустила его жестом, не тратя слов. Соколицы… Что ж, пожалуй, это лучше, чем шлюхи. И уж всяко лучше, чем мальчики. Она услышала странный лающий звук и не сразу поняла, что это её собственный смех.
— Миледи, вас там ждут внизу!
Сытая рожица Рикки сменилась худым личиком горничной Мари, а Магда даже не заметила, как и когда это произошло.
— Ждут? — тупо переспросила она. — Меня?
— Да, какой-то лорд. Он не представился. Я сказала, что вы ещё не встали, но он настаивал… Я бежала за Гаретом, чтоб его выставил, но он…
— Оставь, — отрешённо сказала Магдалена. — Идём. Поможешь мне одеться.
Какой-то лорд. Дожидается. Настаивал. К ней? «Что за вздор, — думала Магда, пока ловкие пальцы Мари управлялись с завязками на её корсете. — А впрочем, почему же вздор? Почему ко мне в отсутствие мужа не может явиться посторонний мужчина? Кто меня осудит? Кто посмеет осудить меня?
Не ты, Эд. Ты не посмеешь».
Входя в гостиную,
— Прошу прощения, сударь, но моего мужа нет дома. Я с радостью передам ему ваши…
И осеклась, когда сидевший в кресле человек поднялся ей навстречу.
Она не знала его, хотя и встречала прежде. И если бы встреча произошла в иных обстоятельствах, наверняка забыла бы это хмурое, ничем особым не примечательное лицо. Но она видела его в ночь, которая перевернула её жизнь, в ночь, каждую подробность которой помнила лучше, чем хотела. Каждую — включая это лицо.
— Миледи, — сказал мужчина и церемонно раскланялся перед ней — так, как кланялся бы на официальном приёме, если бы она была представлена ему как член семьи конунга.
Но она настолько изумилась и оробела, что забыла ответить на поклон. Ей захотелось крикнуть мажордома и немедленно выставить незваного гостя вон. Но она не сделала этого.
— Кто вы такой… сударь? — сдавленно спросила Магдалена. — Что вам нужно?
— Для всех будет лучше, если вы станете звать меня Маркусом, миледи. А нужно мне, я полагаю, то же, что и вам. И я жду, что вы дадите мне это.
Он говорит очень уверенно — так, словно когда-то они заключили договор на крови, и теперь он явился стребовать долг. Сердце Магды часто забилось, пальцы заболели нестерпимо, так, что захотелось кричать.
— Я вас помню, — отрывисто сказала она.
— А я вас, — спокойно отозвался тот, кто велел звать себя Маркусом. — Должен отметить, что мужской костюм вам очень к лицу, так же, как смелость, благодаря которой вы надели его и явились… туда, куда явились. Многие не одобрили бы этого.
— Многие не одобряют многого, — отрезала Магдалена. — Я тоже помню вас. Вы тогда сидели в углу и… и слушали этот ужасный, вульгарный разговор!
Она понимала, что говорит глупости, именно те, которые и ждёт мужчина от женщины — и всё равно не могла сдержаться. Она ждала, что он рассмеется и скажет, что эти ужасные вульгарные разговоры не предназначены для нежных дамских ушек, и лишь её собственная вина в том, что они оскорбили её слух, — но он не сказал этого. Он не собирался шутить. У него было к ней дело, и он говорил о деле. Как будто знал, что она не откажет.
— Если вы помните тот вечер, миледи, а я знаю, что вы его помните, то должны помнить и то, что я слушал этот разговор без одобрения. То был поистине значимый день, — медленно проговорил Маркус. Он стоял, заложив руки за спину, и ничто в его облике не выдавало намерений, но Магдалена каким-то немыслимым, необъяснимым образом поняла, зачем он пришёл. И покачнулась, ухватившись за портьеру.
— Вам дурно? — холодно спросил мужчина.
— Н-нет… нет.
— Это хорошо. Вам придётся быть сильной, леди Магдалена.