Тебе назло
Шрифт:
— Стой здесь.
— А пива нет у тебя?
— У меня что, пивная?
Так и не решив, как лучше поступить, одеваться или нет, я на подушки снова откинулась. И как раз вовремя, потому что Генка в спальню вернулся и мазнул по мне предостерегающим взглядом. Я же только губы поджала, всем своим видом показывая, что никаких глупостей делать не собираюсь, лежу себе и лежу, и только наблюдала за тем, как Генка бумажник из кармана пиджака достал, и теперь купюры перебирает. Мне очень хотелось ему сказать, чтобы он Стасика послал подальше вместо того, чтобы снабжать того деньгами, но знала, что сейчас любое моё слово
— Пива-то и правда нет, — сообщил он расстроено, а увидев меня на постели, выдал паскудную улыбочку. — О, Василис, здорово. — Его взгляд по всему моему телу прогулялся. — Классно выглядишь.
Я одарила гостя равнодушным взглядом. Мне же хватило и мимолётного взгляда на Стаса, чтобы понять, что он за прошедшие после нашей последней встречи месяцы, ещё больше похудел, потускнел, зато глаза лихорадочно блестят — то ли от голодной жизни в целом, то ли из-за отсутствия пива для опохмелки именно сегодня. Глазами меня ел, не обращая внимания на свирепое выражение, появившееся на лице брата. Хотя, это и не удивительно, осторожностью Стасик никогда не отличался.
— Тебе где было сказано ждать? — рявкнул на него Генка.
Стасик глаза на него вскинул и тонкие брови вздёрнул. Он вообще весь был такой — тонкий и хрупкий, в чём только душа и мерзость характера держится.
— Ой, да ладно, — сказал он Генке. — Я — могила, ты же знаешь.
Стасик смешно прикоснулся к губам костяшками пальцев. Тоже мне, мафиозо.
— Ген, дай ему денег, — не выдержала я, в конце концов.
Завьялов братца подтолкнул и потребовал:
— Вышел из спальни.
Стасик вышел, Генка следом за ним, и я только услышала:
— Светка отставку получила? Хотя, я тебя понимаю…
Я глаза закрыла и перевела дыхание. А потом пробормотала себе под нос:
— Нужно уезжать.
В Яблоневку мы вернулись по отдельности. Я на такси приехала, а Генка сначала в клуб и ресторан отправился, проблемы решать. Я успела до возвращения папки, спокойно приняла ванну, позавтракала, потом долго смотрела на себя в зеркало, пытаясь понять, сумела ли я уничтожить следы бессонной ночи на своём лице. А встретившись на лестнице со Светланой, отвернулась. Не из-за стыда или чувства вины, а просто не хотелось портить себе настроение. Ведь как только глазами с ней встречусь, вспомню, что Завьялов не пообещал мне отменить свадьбу, так и расстроюсь. А сейчас не время для того, чтобы в своих силах сомневаться. У меня планов громадьё.
Но проблема моя в том, что я, сосредотачиваясь на собственных проблемах и желаниях, порой забываю об остальном и недооцениваю возможности других людей, способных мне навредить. Вот и сегодня, думая о прошлой ночи, я позабыла о бурных событиях вечера. И уж точно не ожидала, что папке ещё в дороге кто-то о случившемся доложит. Правда, он не стал меня ругать, едва переступив порог дома. Он дождался приезда Завьялова, когда мы все в гостиной собрались, и вот тогда начал орать. До того самого момента, когда он голос повысил, я даже не догадывалась, что ему уже всё известно. Заметила, конечно, что он молчалив и неразговорчив, но, если честно,
— Сколько раз и в каких выражениях я должен повторить, чтобы ты поняла? — рявкнул он на меня с такой выразительностью, что я поневоле вздрогнула. — Я не хочу, чтобы ты появлялась в "Логове"! Тебе ресторана мало? Какого хрена тебя туда понесло?
Я глаза старательно отводила, перехватила взгляд Ники, но легче мне от этого совсем не стало.
— Пап, но я же не знала, что у нас с милицией мысли сходятся.
— А должна была знать! Должна знать, что тебя быть там не должно ни под каким предлогом! — Он к Завьялову повернулся. — И кому мне за это голову оторвать? Тебе? Ты зачем остался? Чтобы глаз с неё не спускать! А в итоге она отиралась в клубе и теперь все менты в городе обсуждают, как она себя вела в тот вечер!
Генка виновато опустил глаза и кивнул, признавая. Я же заупрямилась.
— А как я себя вела? На место их поставила? Адвоката вызвала! Папа, то, что они творили, иначе как произволом назвать нельзя!
— Это не твоё дело! И без тебя бы как-нибудь справились! Тоже мне, защитница!
Я на диван села и руки на груди сложила, обиженная его тоном.
— Я ничего плохого не сделала.
— Да? Ты так считаешь?
— Да, я так считаю! Ника, скажи ему! Я не виновата, что они явились не вовремя! — Мы некстати с Генкой глазами встретились и одновременно вспомнили, насколько не вовремя нагрянула милиция.
— Тебя там быть не должно. Почему ты этого никак не поймёшь?
— Мне не пятнадцать. Или ты всерьёз думаешь, что я никогда в ночных клубах не была?
Генка за папкиной спиной выразительно покрутил пальцем у виска, глядя на меня, а Ника чуть слышно хмыкнула. Отец серьёзно кивнул, каким-то непостижимым образом уловив все действия, что были произведены за его спиной.
— Они правы, ты зря это сказала.
— Пап.
— Что?
— Ну, прости меня. Да, наверное, мне не стоило туда ходить, но мне было скучно.
— Скучно?
— Да, представь себе! — Я тоже разозлилась. — Мне что, скучно не может быть? Я никогда не была пай-девочкой, тебе это отлично известно.
— Вот именно поэтому я и прошу тебя держаться подальше от таких заведений. Что ты не пай-девочка и тебе уже не пятнадцать. Пора уже начинать задумываться о своей репутации. Мне не нравится, когда имя моей дочери на каждом углу треплют. Хватит и того, что я твой отец. На тебе и так… — У него подбородок дёрнулся. — Клеймо. И уж точно мне не нравится, что ты перед милицией засветилась. Раньше только твоё имя на слуху было, а теперь тебя в лицо знают. Это, по-твоему, хорошо? — Папка неприятно усмехнулся. — Как свёкор-депутат отреагирует, не подумала?
Я по-детски надула губы, ничего не могла с собой поделать. Папка зверствовал, а я не понимала, почему он делает это с таким пылом. Ну ладно, позлился на меня, отругал, но у него в глазах такой огонь, что реально страшновато. Вон даже Генка помалкивает.
— Мне всё равно, как он отреагирует, — сказала я. — Я, вообще, передумала.
— Что ты передумала? — спросила Ника.
— Замуж выходить передумала! — воскликнула я, и тут же себя поправила: — То есть, за Никиту.