Тебе назло
Шрифт:
— Блин. Он же не смотрел на нас!
— Вот и я так думала.
— И что?
Я пальцем по покрывалу поводила.
— Ничего… Я папке сказала, что тебя люблю.
Генка даже застонал, но, правда, говорить ничего не стал. Примолк, видно, задумался. А я на кровать повалилась, прикрыв лицо рукой.
— Ладно, главное не паниковать, — решила я. — Это же папка — он покричит и успокоится.
— Вася, это он тебе "папка", а когда дело касается его сотрудников, он ещё ни разу не успокоился.
— Ты не сотрудник, — осторожно заметила
— Да? — Он хмыкнул. — А кто? Вась, надеюсь, ты не сказала ему, что мы… ну…
— Господи, у тебя даже слова закончились? Приличные, как я понимаю. Или все?
— Не смешно, между прочим.
Я снова села, потёрла лоб.
— Ничего я ему не сказала. Сказала, что у нас свидание было. Вот на это и дави.
— Я — дави?
— Ген, меня он уже не слушает. А то и замуж выдаст за Емельянова, лишь бы я тебе не досталась.
— Вот ведь чёрт. Я знал, что так будет!
— Хватит охать, — разозлилась я в конце концов. — Приезжай домой, а по дороге подумай, что ты скажешь моему отцу, чтобы убедить его в своём светлом чувстве ко мне. Иначе хуже будет.
Завьялов неожиданно весело усмехнулся.
— Это ты сейчас о Кирилле или о себе?
— О себе. Гена, приезжай и сознавайся.
Он вздохнул.
— Хорошо, хоть не кайся.
Я ещё пару минут его инструктировала, говорила, что нужно рассказать о его поездке в Москву ко мне, а что нет, а потом быстренько рот закрыла, когда дверь моей комнаты неожиданно распахнулась, и появился папка. Посмотрел подозрительно и поинтересовался:
— С кем говоришь?
Я телефон от уха отвела и поспешно нажала на "отбой".
— С Фаей, — соврала я, и тут уже повысила голос. — Я ей рассказала, какой ты деспот! Что ты собственной дочери на горло наступаешь!
— Что-о? — Филин посмотрел возмущённо и дверь захлопнул. А я перевела дыхание, вновь оставшись одна.
Завьялов приехал через час. Я в окно наблюдала за тем, как он припарковался, потом из машины вышел и приостановился, глядя на окна дома. Я ему рукой махнула, а потом из комнаты поспешила выйти, вниз пошла, испугавшись, что папка всё ещё на сильном взводе, и тогда его встреча с доверенным лицом может закончиться плачевно. Оставалось только надеяться, что Генка сумеет подобрать правильные слова, и шефа убедит. В искренности своих чувств.
Даже мне смешно было, когда я все эти слова мысленно произносила. Признания в любви, вспыхнувшая страсть и искренность чувств. Что-то мне подсказывает, что при разговоре между папкой и Завьяловым, ни одно из этих выражений произнесено не будет. И слышать я этого совсем не хочу. Пусть во мне живёт хоть маленькая надежда на романтику.
— Что-то ты без цветов, — едко заметила Ника, когда Генка мимо неё проходил. Тот одарил её убийственным взглядом, и кулак исподтишка показал. Нашёл время на дурацкие жесты, ей-богу!
На меня оглянулся, прежде чем в кабинет Филина войти, словно ждал от меня чего-то. Интересно чего. Чтобы я его перекрестила?
—
Ника пила чай, сидя за небольшим круглым столом у окна, и на меня поглядывала с любопытством.
— Вась, не трясись так. Они взрослые мужики, сами между собой разберутся.
— Ага. А то я их обоих не знаю. Сама же говорила — одинаковые. Упёртые как…
За моей спиной послышались тихие шаги, я через плечо глянула и напряглась ещё больше, заметив Светлану. А как только та отошла на достаточное расстояние, тихо проговорила, обращаясь к Нике.
— Видишь, что происходит? Она шпионит.
— Да? А ты бы на её месте, что делала? Пока тебя не было, Генка весь ей принадлежал, и вроде бы так и надо. Он жениться на ней хотел, Вась!
— Не хотел, — возмутилась я. — Не хотел, это он мне назло!
— Да какая разница? Назло или нет. Свете он об этом явно не сообщил.
Я руки на груди сложила и насупилась.
— Я бы на её месте уволилась.
— Ну, ты не на её месте. Слава Богу.
С этим было трудно спорить.
— Вась, ты уверена в том, что делаешь?
Я на мачеху посмотрела.
— Да.
Ника едва заметно усмехнулась.
— Тогда расскажи мне. Что это у тебя за любовь с восемнадцати лет?
Я посмотрела на дверь кабинета.
— Не думаю, что сейчас подходящий момент.
Ника только отмахнулась.
— Брось. Им точно не до нас.
— Но ты же догадывалась. Сама говорила.
— Ну, догадываться — это одно. Я, конечно, видела, что ты к нему неровно дышишь, а вот Завьялов, оказывается, великий актёришка. Я ему это ещё припомню.
— Да, припомни. И спугни.
Ника рассмеялась.
— Что уж он, пугливый такой?
— Ник, я тебя прошу.
Не знаю, что происходило за закрытой дверью кабинета, но сорок минут оттуда никто не показывался. Я вся извелась, и с каждой минутой желание наорать на двух этих упрямых болванов только росло. А ещё я боялась, тряслась и нервничала. Даже во рту пересохло, и я залпом выпила стакан воды. Потом решительно направилась к папкиному кабинету и без стука открыла дверь, застыла, глядя на занимательную картину. Двое мужчин, которые по моим представлениям сейчас должны спорить и ругаться, спокойно пили коньяк и молчали. Честное слово, молчали. Генка сидел в кресле с высокой спинкой, в расслабленной позе, и смотрел в рюмку с янтарной жидкостью, а вот папка на него смотрел, и тоже молчал. Всё это напоминало какой-то ритуал, даже страшно немного. Совершенно не понимаю, чего они ждут и что друг в друге высматривают.