Тебе не увидеть дождя
Шрифт:
– Что стоишь, иди, похвались, – подтолкнул кто-то его вперед и малыш, подняв револьвер над головой, побежал навстречу матери.
– Мама, мам, теперь я джигит, смотри, – но увидев слезы в ее глазах, остановился.
– Ты думаешь, оружие делает джигитами? – Она посмотрела на мужа
– Нет, я уже взрослый! – Мальчик сунул опасную игрушку в карман. – Давай я помогу. – Он взялся за ведро, но оно было таким тяжелым.
– Не надо, Усам, Усамчик, милый, оставь, – просила мама, а он, сделав шаг, упал и уронил ведро. Стоящие с отцом люди смеялись. – Ничего, не расстраивайся, я сейчас отдохну и схожу, – успокоила его мама.
Она не сходила, дойдя до дома, слегла, ночью чуть не лишилась жизни, а утром… Утром он словно собака пробрался в траве на холм, чтобы закопать револьвер, и вот лежит, тело врага тяжелое и никак не выбраться…
Все как во сне… Белые пузыри в желтой воде, и он идет ко дну, слышны далекие возгласы, ничего не разобрать лишь «Павел, Павел»…Неожиданно сильная рука брата схватила его, и вот он, свежий глоток воздуха…
Когда Павел пришел в себя, было тихо, мальчик не шевелился, он почему-то его не чувствовал.
– Что с ним? – Он хотел приподняться, но не получилось, мышцы не слушались. Еще… Безнадежно. Слух уловил шаги, странно, звонкие, но он, собрав всю волю в комок, стал шарить рукой автомат. Почему так темно?
– Вот здесь, но он в тяжелом состоянии,– послышался голос.
Павел открыл глаза и увидел, что лежит не в поле, потолок
– Ну как ты, сынок? – Присел рядом военный.
– Ни… ничего, а вы выбрались, – улыбнулся Павел.
– Да, все получилось, с воздуха прикрыли вертушки, ну мы им и задали жару.
– Знаешь, командир, я всегда боялся смерти, а сейчас не боюсь. А мой брат, его Степой зовут, когда то он мне жизнь спас, так он всегда говорил, что я не герой. Я точно не герой, но себя победил.
– А это, самая важная победа.
– А мальчик как? А родные у мальчика живы?
– Какие родные – махнул рукой командир – месиво!
– Я… Да, чуть не забыл, командир, этому маленькому стрелку скажи, что я его спасать пришел, я не враг, а только хотел, чтобы он жил.
У мальчика дрожали губы, а сквозь закрытые глаза просочились слезы, в один миг детское сердце постарело. Шрамы войны обезобразили его личность, как он будет двигаться по жизни или вернее кем он станет, чему позволит прорости не навести или чему-то хорошему. Сейчас его сердце настолько сжалось, затвердело словно камня кусок. Ведь никого, никого из родных не осталось.
В палату вошел человек в белом халате:
– Товарищ капитан, пора.
– Да, ухожу. – Командир, выходя в дверь, сделал кулак. – Держись.
Медбрат наклонился над Павлом.
Конец ознакомительного фрагмента.