Тебе некуда бежать
Шрифт:
Пару секунд уходит на осознание.
Делаю вдох-выдох.
Вяло сажусь на кровати.
— Да, — негромко произношу.
Дверь осторожно открывается. На пороге улыбчивая горничная. Кто бы сомневался.
— Доброе утро, мисс. Вы уже проснулись?
По-моему, это и так очевидно. Хотя я была бы не против проваляться в кровати ещё лишнюю пару тройку часов.
— В чем дело? — напрягаюсь, вспоминая вчерашний день. — Мне опять нужно куда-то ехать?
— Нет, мисс, — отрицательно
Хозяин. В памяти воскрешается последняя ночь.
Мое сердце ухает куда-то в живот. Нет, ещё ниже.
— Он разве ещё не уехал? — задушенно спрашиваю.
— Нет, ждёт вас.
Ждёт вас. Меня. В горле мгновенно пересыхает.
По телу крупными горошинами бежит дрожь. Уверена, это связано с прошлой ночью. Я помню его недовольство, когда я включала заднюю. Не специально. Правда. Так получилось.
Мне становится страшно.
Он собирается меня наказать?
— Я поняла, мне нужно десять минут, — глухо сообщаю.
Горничная кивает и удаляется, тактично прикрыв дверь.
На сборы уходит гораздо меньше. Я просто накидываю на пижамную майку кофту, расчесываю волосы и выхожу.
Не в ванную, сразу к нему.
Коридор пустой, как обычно.
Останавливаюсь. Закидываю кулак вверх, застывая в секунде от стука. На миг ступорюсь, а затем осторожно стучу.
— Да, — раздается приглушённое по ту сторону двери.
Я сглатываю. Звук его голоса стрелой пробегает по телу. Прикрываю глаза на миг. Резко толкаю дверь и захожу.
25
Я вздрагиваю.
И застываю тут же.
Он не сидит за рабочим столом, как я ожидала.
Он стоит впереди, опираясь поясницей на его край.
На нем темно-синий костюм. Рубашка белая, галстук на тон светлее. Коричневый ремень. Кожаный. Одежда идеально сидит на стройном мужском теле.
Его руки скрещены на груди. Кулак озадаченно прижат к губам.
Я не вижу перед собой ничего, кроме обжигающе-холодного взгляда карих глаз, устремленных прямо на меня.
Только на этот раз они холоднее. Жёстче. В них подозрительное недоверие, покрытое ледяной пленкой. Не понимаю.
— Доброе утро, — проговариваю я. Чувствую себя неловко. Мой голос все ещё хриплый от сна.
— Доброе, — Себастьян убирает кулак от лица. Взгляд не меняет. — Как ты себя чувствуешь?
Если я и удивляюсь этому вопросу, то виду не подаю.
— Нормально, — киваю.
Себастьян не отвечает. Коротко поджимает губы.
Что-то не так. Я это понимаю.
Он отталкивается от стола и обходит его.
Останавливается за рабочим местом. Упирается ладонями. Сверлит взглядом.
Взгляд
— Тебя ничего не болит? — вдруг спрашивает он.
Мне кажется странным этот вопрос, а потому я немного теряюсь.
— Нет... — растерянно моргаю. — Вы злитесь на меня из-за того, что было ночью?
Он надменно выгибает бровь.
— Ты думала, я позвал тебя из-за этого? — в голосе холодная сталь.
Мне становится не по себе. Я коротко ежусь. Молчу.
Что-то подсказывает — причина не в этом. И он подтверждает.
— Вот, — шлепок папки по столу заставляет вздрогнуть.
Он упирается ребром ладоней в стол. Продолжает сверлить. Не моргая.
— Твои анализы. Хронический невроз второй стадии и несколько инфекций полученных половым путем, — пауза. — Ты знала об этом?
Время замедляется.
Ты знала об этом?
Его голос хлыстом бьёт по ушам. Второе. Он спрашивает о втором.
К горлу подкатывает ком, мешая дышать.
В глазах застревают слёзы.
— Если я скажу нет, это что-то изменит? — в пол выдоха произношу.
Он смотрит на меня. Просто смотрит. Долго. Безжалостно. Затем встряхивает лицом. И разочарованно качает головой.
— Иди к себе, Лесли.
Твердо. Непоколебимо.
Вот и всё.
Мое сердце не ухает в живот, оно падает гораздо ниже.
Теперь он не прикоснется ко мне. Вообще. Никогда. Это осознание должно вызывать во мне огромное облегчение. Но почему-то не вызывает.
На душе становится тошно. В прямом смысле. Меня начинает тошнить.
Слёзы огромным комком поднимаются вверх.
Я жалобно всхлипываю.
— Лесли, иди к себе, — раздается с нажимом.
И это добивает. Окончательно. Бесповоротно.
Я давлюсь отчаянным всхлипом.
Срываюсь с места и пулей вылетаю прочь.
26
Я сижу в комнате примерно час. Может два. Не знаю. Мне все равно. Я не хочу выходить. Никуда. Вообще.
Кто-то стучит в дверь. Я игнорирую. Тогда дверь открывается сама. На пороге домработница. Наверняка, сообщить о том, чтобы я убиралась. Не ей это решать, конечно, не ей. Но я догадалась, что так будет. Он просто вышвырнет меня прочь.
— Мисс, пора завтракать, — а нет, ошиблась. Она внимательно на меня смотрит. Ну да. Глаза красные, нос опухший, вид, как у побитой собаки. Жалкое зрелище.
— Вы можете поговорить со своим братом, — вдруг говорит она. Наверняка, восприняла мое состояние как тоску за Джереми.