Тебе принадлежу
Шрифт:
Не понимая, что делать дальше, я взъерошил волосы. Дошёл до двери и в очередной раз посмотрел на Вандора. Думал, он наблюдает за мной, но друг стоял у окна. Оперевшись ладонью о подоконник, он смотрел через окно в сад. Приблизившись, я встал рядом и глянул в том же направлении. Милана… Его жена – красивая синеглазая брюнетка, сидела на расправленном пледе с книгой в руках, а рядом, в переносной люльке, спал их сын.
– Не представляю, что бы было, если бы я её не встретил, – качнул он головой и чуть заметно скривил уголок губ.
– Продолжал бы прогибаться под отца, – попытался пошутить я, но Вандор ответил
– И это тоже. Знаешь, из всех принятых мной когда-либо решений, решение жениться на Милане оказалось, наверное, самым правильным.
Я прищурился. Отложив книгу на плед, Мила потянулась к люльке, поправила одеяльце. Я же думал над словами друга. Да, пожалуй…
В дверь кабинета коротко постучали, и Вандор отошёл от окна, тогда как я остался стоять на прежнем месте. Смотрел на Милу и думал над его словами. Когда-то его поступки казались мне странными, теперь же… Свихнуться на бабе! Но если при одном взгляде кровь превращается в раскалённую лаву…
– Подсунул же ты мне, – обернувшись, невесело выговорил я. – Как будто мне жилось плохо…
Вандор усмехнулся и кивнул на поднос с чашками. Бросив напоследок взгляд в сад, я присел на край стола.
Да, видимо, плохо…
К дому Стэллы я подъехал с абсолютной решимостью прижать её наконец к стенке и поговорить. О чём? Вот тут-то и был затык. Потому что на разговоры настроен я не был, она, судя по всему, тоже. К чему эта шелуха, когда я и без того понимаю, что мне от неё нужно?! Она сама. Полностью. Абсолютно. Без всяких условностей, без всяких «но». Она должна принадлежать мне так же, как принадлежала год назад, вот только…
С раздражением захлопнув дверь внедорожника, я глянул в сторону подъезда. Просунул большой палец сквозь кольцо, удерживающее ключи на связке, поиграл ими и зажал в ладони. Вряд ли ей понравится, если я заявлюсь без приглашения. Что ж, проблемы это только её.
Окинув взглядом двор, я преодолел расстояние до подъезда и, открыв дверь своим ключом, вошёл внутрь. Мне нравился этот дом – добротный, кирпичный, с большими окнами, высокими потолками и полукруглыми балконами. Расположенный вдали от дорог, летом он утопал в зелени, зимой же с раннего вечера был освещён фонарями. В несколько шагов преодолевая пролёт за пролётом, я добрался до третьего этажа и без промедления пару раз громко стукнул кулаком. Дверного звонка у Стэллы не было, почему – хрен её знает. Что-то подсказывало мне, что они ей просто не нравились, а утруждать себя ради возможных гостей она не стала. Лицемерка из неё так себе, и это в ней мне тоже нравилось.
В квартире было тихо, но я знал, что Стэлла дома – видел её припаркованную возле подъезда машину. Постучал снова и, не дождавшись ответа, рявкнул:
– Открой чёртову дверь, Стэлла! Иначе я сделаю это сам.
Внутри квартиры по-прежнему стояла тишина, и я едва было не долбанул кулаком снова, но внезапно дверь открылась едва ли не на всю. Выражение лица Стэллы не предвещало ничего хорошего – глаза потемнели, черты лица заострились от ярости.
Не успела она ничего сказать, я втолкнул её внутрь и сам шагнул за порог. Наградил тяжёлым взглядом и, захлопнув дверь, прорычал:
– Давай поговорим!
– Не о чем нам говорить, – зло выплюнула она. – Я тебя не приглашала.
– А ты считаешь, я нуждаюсь в твоём приглашении? –
Кожа с оливковым оттенком, доходящая до середины бедра белая туника-рубашка с вышивкой на рукавах и воротнике, лежащие в лёгком беспорядке волосы… Меня в буквальном смысле скручивало от желания коснуться её, впечатать в стену, вдохнуть её запах. Стараясь не смотреть на голые ноги, я поднял взгляд к её лицу.
– Я буду приходить к тебе тогда, Стэлла, когда захочу этого и…
– И моё желание ничего не значит, – цинично усмехнулась она. Развернулась и, не обращая на меня внимания, неспешно скрылась в кухне.
Широкий коридор в коричнево-розовых тонах, большое зеркало, практически пустой журнальный столик… В квартире этой я никогда не был, видел лишь на фотографиях. Неплохо… Совсем неплохо для девчонки, ещё год назад едва способной накарябать на листе бумаги печатными буквами десяток простых слов.
– Хочешь кофе? – как ни в чём не бывало спросила Стэлла, когда я вошёл на кухню вслед за ней. Сделала глоток из чашки, что держала в руках, и взглядом показала на плиту. – Я как раз сварила… Кофемашина, это, конечно, хорошо, но мне…
Зарычав, я выдернул из её рук маленькую белую чашку и с силой швырнул в раковину. Меня того и гляди наизнанку вывернет от всей той херни, что она во мне будит, а она… кофе, чтоб её! Не хватало только терпеть её издёвки!
Проводив чашку взглядом, Стэлла поджала губы. Ноздри её раздулись, глаза недобро блеснули. Недолго же продлилось её мнимое спокойствие. Проникающие в окно солнечные лучи играли на её волосах, вырисовывали силуэт сквозь тонкий хлопок туники. Выглядывающий из-под подола узор на бедре, маленькие ступни…
– Убирайся, Алекс, – напряжённо процедила она. – Для тебя мои желания ничего не значат, для меня – твои. Видишь, как у нас с тобой всё взаимно.
– А ты что-то знаешь о моих желаниях? – подтолкнув к плите, я заключил её в капкан.
– О, да! – наигранно засмеялась она надтреснутым смехом. Губы исказила кривая усмешка. – Мне ли о них не знать?
Я стиснул челюсти. Склонился к ней и вдохнул-таки её запах, смешанный с горьким и густым ароматом свежего кофе. Выдохнул и вдохнул снова. Как же потрясающе она пахнет…
– Прекрати! – резко выкрикнула она и толкнула меня ладонями в грудь. – Прекрати свои эти штучки!
– Я ещё даже не начинал, – перехватил вначале одну, а потом и вторую её руку. Стиснул оба запястья одной ладонью и, прижав её к плите, процедил, глядя сверху вниз: – Что тебе не нравится, Волчонок? Мы же с тобой знаем, что не в моих штучках дело.
– Именно в твоих штучках! – дёрнулась она. Перекривилась и брезгливо фыркнула.
В словах её звучал какой-то подтекст, но расшифровывать его я намерен не был. Тем более сейчас. Сейчас я вообще не мог думать ни о чём, кроме её узких ладоней, тонких запястий под пальцами. Ни о чём, кроме её выглядывающих в вырезе туники ключиц, глаз с коричневатыми точками в болотной радужке и запаха… Запаха женщины, въевшейся в самую глубину моего сознания, ставшей моим наваждением и проклятьем. Обхватив затылок, я попытался поцеловать её, но Стэлла, до этого момента державшаяся относительно спокойно, буквально взбесилась. Извернувшись, ударила меня локтем, зарычала и попыталась укусить за плечо. Ну уж нет!