Тебя ждёт наказание
Шрифт:
Я не обижаюсь на него за то, что привёз меня сюда. Он старается для нас, больше для меня и моего ребёнка. Мне в самом деле тут хорошо, а в городе… Я очень боюсь новой панической атаки. Мне даже в местной поликлинике не по себе, а там народу мало. Не знаю, смогу ли побороть это, считай, что я теперь не одна.
Понимаю, что мне есть ради чего жить и что должна все свои силы бросить на то, чтобы родить здорового ребёночка. Но воспоминания прошлой жизни не дают покоя, потому что я очень привязана к своему брату и мне тяжело без него.
– Так, всё, пошли
Артур, переодевшись, присоединяется ко мне в нашей летней беседке. И, пока я накрываю на стол, он с улыбкой осматривает дом и всё, что его окружает.
– Нравится? – спрашиваю, тем самым привлекая его внимание.
– А тебе?
– Конечно, – уверенно отвечаю. – Смотри, – показываю рукой на огород. – Там кусты малины, слева клубника, уже спелая, а вон там мы с бабушкой Валей посадили помидоры и огурцы. На той половине картошка, лук и морковка, – рассказываю, словно клад показываю, не иначе. – За беседкой у нас птицы и козочка, считай, всё натуральное. А какой тут по утрам воздух… М-м-м… Завтра утром сам поймёшь, а если захочешь, я проведу тебе экскурсию.
– Конечно, я уже хочу, – поспешно говорит брат.
– Уже – нельзя, – говорю я строгим тоном. – Сначала обед, а то знаю я тебя, купишь готовое в магазине и заработаешь себе гастрит.
– Сейчас бабушка Валя из магазина придёт, и мы пообедаем, или ты сильно голодный? – смотрю на него, понимая, что глупость сказала.
Конечно, он голодный, ехал издалека, а я тут с обедом задерживаюсь.
– Нет, я перекусил в поезде, – отвечает он. – Ты к врачу ходишь? – сменяет тему.
– Да. Говорит, всё хорошо, плод развивается, все анализы хорошие, – говорю с неприкрытой радостью.
– Хорошо, я рад.
Внимательно за ним наблюдаю и пытаюсь понять, насколько он искренен в своих словах. Несмотря на то, что он сказал, что не против, если рожу этого ребёнка, я знаю, насколько он ненавидит Филиппа, и в этом только моя вина.
После обеда провела обещанную экскурсию, брат слушал меня и улыбался, пока я тараторила без остановки.
– Тебе нравится всем этим заниматься? – спросил он, когда мы уже возвращались в беседку.
– Это успокаивает, – отвечаю ему с улыбкой. – Пойдём чай пить. Может, останешься на подольше? – аккуратно спрашиваю, присев за стол.
– Не могу, Горюнов наверняка меня ищет и если найдёт, то лучше, чтобы тебя не было поблизости, – поспешно отвечает, словно репетировал не один раз.
– Не надо было тебе идти к нему, – опустив голову, говорю я.
– Надо было! И я бы с радостью сделал это снова.
Злость в его голосе пугает.
– Он просто несчастный ребёнок, которого не любили. Придёт день, и он изменится, – с непонятно откуда взявшимся спокойствием говорю я.
– Горбатого могила исправит. Знаешь эту поговорку? – резким тоном спрашивает брат.
– А ты знаешь, что так говорить нельзя? – смотрю на него обвиняющим взглядом.
– И почему
– Когда ты так говоришь, ты желаешь человеку смерти, – отодвигаю чашку с чаем и комкаю бумажную салфетку в руках. – Раз его исправит только могила, значит, он должен умереть, чтобы стал лучше.
– Что ты такое говоришь? – спрашивает и смотрит на меня с прищуром.
– Вселенная возвращает. Это бумеранг. Всё зло, что он когда-то сделал, обязательно вернётся к нему.
– Да? – нервно усмехается. – Подарит ему ребёнка от самой доброй девушки? Это наказание?
– Не злись, Артур, – улыбаюсь, чтобы смягчить обстановку. – Этот ребёнок… Он не выбирал себе родителей, значит, так всё должно было быть.
– Анна, что ты несёшь? В смысле, так должно было быть? Тебя должны были изнасиловать? Это что за подарки Вселенной такие? Откуда этого бреда набралась?
«Он меня не насиловал!», – хочется кричать во весь голос, но я молчу. Молчу, потому что он меня не простит, надо было ещё тогда ему правду сказать, а не оставлять всё так, как он себе надумал. А теперь из-за меня он вынужден скрываться, жить раздельно, вдали от нашего родного дома.
– Это не бред, это истина.
– Ты в секту какую-ту вошла или что? – прищуривается.
– Нет, конечно, – смеюсь я. – Я много читаю в последнее время. Я простила Филиппа и хочу, чтобы и ты его простил, – смотрю на него с надеждой.
– Нет! – рявкнул так, что я вздрогнула. – Я никогда не прощу этого ублюдка. Ты решила это сделать, дело твоё. Но я нет. И не проси больше, – встал и быстрым шагом вышел со двора.
Я не пошла за ним, знаю, что ему нужно самому успокоиться. Наблюдала со двора, как он сигарету за сигаретой уничтожает всю пачку на скамейке у ворот. Но когда начало темнеть, я осмелела и вышла к нему. Присела рядом с ним и, ничего не сказав, прильнула к его груди, а он, в свою очередь, крепко обнял.
Вернулись в дом, когда я уже начала дрожать от холода. В этот вечер мы больше не разговаривали, и только на утро всё стало как до того разговора.
Артур побыл у нас два дня, и я с трудом сдерживала слёзы, когда провожала его.
– Прости за резкость, – сказал он перед отъездом. – Я не смогу.
Я, поняв, о чём он, просто кивнула. И, обняв его на прощание, всё же расплакалась.
– Обещай, что будешь приезжать почаще, – потребовала я.
– Обещаю, – с улыбкой сказал он и уехал.
Глава 4
Филипп
Пять месяцев спустя
– Ты уверен, что людей хватит? – отец никак не уймётся.
Мы сидим в его кабинете в нашем загородном особняке, и он всеми методами пытается убедить меня не сделать того, что задумал. Не сделать самому, а послать проверенных людей. Но я должен сам с этим разобраться, к тому же, отец не знает весь мой план.
– Уверен, – киваю и наблюдаю, как рассеивается выпущенный отцом сигаретный дым.
Больше полугода не прикасался к сигаретам, алкоголю и тем более наркотикам, и никогда больше не прикоснусь.