Тедди

Сэлинджер Джером Дэвид

– Вот как?
– сказала миссис Макардль.
– Они крутили ее на вечере?

Она полусонно смотрела на ноги Тедди.

Как будто так, - ответил Тедди.
– Я стою на весах, а он Свену рассказывает про меня. Было довольно неловко.

А что тут неловкого?

Тедди помедлил.

– Я сказал довольно неловко. Я уточнил свое ощущение.

– Я, брат, тебя сейчас т а к уточню, если ты к чертовой матери не слезешь с саквояжа, - сказал мистер Макардль. Он только что прикурил новую сигарету.
– Считаю до

трех. Раз... черт подери... Два...

– Который час?
– спросила вдруг миссис Макардль, дядя на ноги Тедди.
– Разве вам с Пуппи не идти на плавание в десять тридцать?
– Успеем, сказал Тедди.
– Ш л е п. Неожиданно он весь высунулся в иллюминатор, а потом обернулся в каюту и доложил:

– Кто-то сейчас выбросил целое ведро апельсинных очистков из окошка.

Из окошка... Из окошка, - ядовито протянул мистер Макардль, стряхивая пепел.
– Из иллюминатора, братец, из иллюминатора.

Он взглянул на жену.

– Позвони в Бостон. Скорей свяжись с лейдеккеровской группой.

– Подумать только, какие мы остроумные, - сказала миссис Макардль. Чего ты стараешься? Тедди опять высунулся.

– Красиво плывут.
– сказал он не оборачиваясь.
– Интересно...

Тедди! Последний раз тебе говорю, а там...

Интересно не то, что они плывут, - продолжал Тедди.
– Интересно, что я вообще знаю об их существовании. Если б я их не видел, то не знал бы, что они тут, а если б не знал, то даже не мог бы сказать, что они существуют. Вот вам удачный, я бы даже сказал, блестящий пример того как...

– Тедди, - прервала его рассуждения миссис Макардль, даже не шевельнувшись под простыней.
– Иди поищи Пуппи. Где она? Нельзя, чтобы после вчерашнего перегрева она опять жарилась на солнце.

– Она надежно защищена. Я заставил ее надеть комбинезон, - сказал Тедди.
– А они уже начали тонуть... Скоро они будут плавать только в моем сознании. Интересно - ведь если разобраться, именно в моем сознании они и начали плавать. Если бы, скажем, я здесь не стоял или если бы кто-нибудь сейчас зашел сюда и взял бы да и снес мне голову, пока я...

Где же Пупсик?
– спросила миссис Макардль.
– Тедди, посмотри на маму.

Тедди повернулся и посмотрел на мать.

– Что?
– спросил он.

– Где Пупсик? Не хватало, чтобы она опять вертелась между шезлонгов и всем мешала. Вдруг этот ужасный человек...

Не волнуйся. Я дал ей фотокамеру.

Мистер Макардль так и подскочил.

– Ты дал ей камеру!
– воскликнул он.
– Совсем спятил? Мою "лейку", черт подери! Не позволю я шестилетней девчонке разгуливать по всему...

– Я показал ей, как держать камеру, чтобы не уронить, - сказал Тедди.
– И пленку я, конечно, вынул.

– Тедди! Чтобы камера была здесь. Слышишь? Сию же минуту слезь с саквояжа, и чтобы через пять минут камера лежала в каюте. Не то на свете станет одним вундеркиндом

меньше. Ты меня понял?

Тедди медленно повернулся и сошел с саквояжа. Потом он нагнулся и начал завязывать шнурок на левом полукеде-отец, опершись на локоть, безотрывно следил за ним, точно монитор.

– Передай Пуппи, что я ее жду, - сказала миссис Макардль.
– И поцелуй маму.

Завязав наконец шнурок, Тедди мимоходом чмокнул мать в щеку. Она стала вытаскивать из-под простыни левую руку, как будто хотела обнять Тедди, но, пока она тянулась, он уже отошел. Он обошел ее постель и остановил

ся в проходе между койками. Нагнулся и выпрямился с отцовской подушкой под левой рукой и со стеклянной пепельницей с ночного столика в правой руке. Переложив пепельницу в левую руку, он подошел к столику и ребром правой ладони смел с него в пепельницу окурки и пепел. Перед тем как поставить пепельницу на место, он протер локтем ночной столик, очистив стеклянную поверхность от тонкого пепельного налета. Руку он вытер о свои полосатые шорты. Потом он установил пепельницу на чистое стекло, причем с такой тщательностью, словно был уверен в том, что она должна либо стоять в самом центре, либо вовсе не стоять. Тут отец, неотрывно следивший за ним, вдруг отвел взгляд.

Тебе что, не нужна подушка?
– спросил Тедди.

Мне нужна камера, мой милый.

– Тебе, наверно, неудобно так лежать. Конечно, неудобно, - сказал Тедди.
– Я оставлю ее тут.

Он положил подушку в ногах, подальше от отца. И пошел к выходу.

– Тедди, - сказала мать не поворачиваясь.
– Скажи Пуппи, пусть зайдет ко мне перед уроком плавания.

– Оставь ты ребенка в покое, - сказал мистер Макардль.
– Ни одной минутки не дашь ей толком порезвиться. Сказать тебе, как ты с ней обращаешься? Сказать? Ты обращаешься с ней, как с отпетой бандиткой.

– Отпетой. Какая прелесть! Ты становишься таким британцем, дорогой.

Тедди задержался у выхода, чтобы покрутить в раздумье дверную ручку туда-сюда.

– Когда я выйду за дверь, - сказал он, - я останусь жить лишь в сознании всех моих знакомых. Как те апельсинные корочки.

– Что, солнышко?
– переспросила миссис Макардль из дальнего конца каюты, продолжая лежать на правом боку.

Пошевеливайся, приятель. Неси сюда "лейку".

Поцелуй мамочку. Крепко-крепко.

Только не сейчас, - отозвался Тедди рассеянно.
– Я устал. И он закрыл за собой дверь.

Под дверью лежал очередной выпуск корабельной газеты, выходившей ежедневно. Вся она состояла из листка глянцевитой бумаги с текстом на одной стороне. Тедди подобрал газету и начал читать, медленно идя по длинному переходу в сторону кормы. Навстречу ему шла рослая блондинка в белой накрахмаленной форме, неся вазу с красными розами на длинных стеблях. Поравнявшись с Тедди, она потрепала его левой рукой по макушке.