Техника и вооружение 2007 12
Шрифт:
2. В 1957-1958 гг. были начаты работы по строительству опытного ядерного реактора. Мы его называли «три К» 1* (Курчатов, Королев, Келдыш). Объект уникальный, очень сложный, строился буквально с листа, да при этом по ходу работ в проект вносилось много кардинальных изменений. Важность этого объекта можно характеризовать тем, что его строительство опекал начальник одного из подразделений Минсредмаша СССР М.А. Казаченко, постоянно находившийся на полигоне со своим рабочим аппаратом, а И.В. Курчатов всегда интересовался и отслеживал ход работ на этом объекте».
О самом начале строительства полигона пишет генерал-майор O.K. Агатов 2* :
«Август 1947
Грохотали вагоны на стрелках, пролетали за окнами станции и полустанки, гудели железнодорожные мосты – мы неслись так стремительно, как я никогда не двигался.
Но вот широкая могучая сибирская река (Иртыш), на правом берегу город (Семипалатинск),а в затоне, который и портом не назовешь, ожидают несколько барж и буксиров. Прямо с колес мы немедленно стали грузиться на причаленную баржу, последние прибывшие железнодорожные составы разгрузили на две буксирные баржи (самоходных не оказалось). И медленно пошли против течения в неизвестность, так как пункт нашего назначения на карте кружком помечен не был; просто в определенном месте нас кто-то должен ждать. Им оказался, как потом выяснилось, подполковник П.Ф. Тычинин, мой давний фронтовой товарищ, которого я знал еще со Сталинграда.
Стояла чудная августовская погода, плавно шли по воде баржи. Через трое суток буксир шустро свернул к пустынному берегу, на котором одиноко стояла фигура Павла Федоровича. Тычинин вывел меня на крутизну берега и, показывая вверх против течения, сказал:
– Там твое место, Олег Константинович, кол большой найдешь сразу.
– И это все? – спросил я.
– Ты здесь первый, так что действуй…
Мог ли я представить в том августе, среди мирной патриархальности вокруг забитого кола, что в течение двух лет здесь неожиданно развернется немыслимое по темпам строительство, когда каждый день будет на счету, а солдаты и офицеры не будут иметь ни дня отдыха. Что за короткий срок я повидаю крупнейших строительных и инженерных начальников и чинов, вплоть до членов правительства, со всеми приходилось иметь дело во время строительства, и они были невероятно требовательны в отношении сроков, видно, и над ними были такие, кто имел право требовать не меньше их…».
Из воспоминаний полковника Е.Т. Абрамова 3* :
«…На «Поле» мне (в то время старшине роты) пришлось строить сооружения для испытаний с участием животных, укрытия для разных видов боевой техники. Подопытными были лошади, овцы, поросята, собаки, привязанные в траншеях.
На время ядерного взрыва (29 августа 1949г.) весь личный состав был отвезен на 25-30 км за бугор. По команде легли на землю, время тянется долго. Вдруг вспышка, яркое «Солнце», которое быстро поднялось, превращаясь в огромный гриб из облаков и дыма. Команда: «Ложись, идет ударная волна!». Прошла. Все поднялись, офицеры кричали: «Победа, успех». Мы радовались тоже, но у меня заболела голова, я дрожал от страха от увиденного и ударной волны…
Запомнились случавшиеся на полигоне песчаные бури, когда песком забивало глаза, рот и нос, спасения не было. Зимой морозы достигали в отдельные дни до -45°С, промерзали и тело, и душа, техника не выдерживала. Но строили и в этих условиях. В землянках, располагавшихся на поле, мы жили несколько лет. В землянках размещались и общежития офицеров, штаб, медсанчасть, баня, мастерские, каптерки и прочее, без чего невозможно существование воинской части…»
Площадка Балапан. Искусственное озеро на месте атомного взрыва.
Из воспоминаний полковника В.П. Силина 4* :
«…После одного из очередных ядерных взрывов мне было поручено перебазировать на новой место, ближе к эпицентру сборный деревянный финский домик, который находился в 10 км от эпицентра и практически не пострадал… Во время очередной остановки подкатывает к нам открытый «виллис», в нем – два человека в синих комбинезонах. Один из них, пассажир, кряжистый мужик с пышной черной
И еще одна встреча с этим человеком. Недалеко от площадки «П» за грядой сопок начинали строить площадку – объект под шифром «ДОУД-3»1 . Работы велись форсированно, к зиме объект в строительной готовности был сдан под монтаж, и больше нас, строителей, туда не пускали… Некоторое время спустя позвонил председатель госкомиссии и предложил явиться к 13:00 на штабную площадку. Мы встревожились, стали гадать, что за неприятность нас ожидает. Явившись с моим непосредственным начальником к назначенному часу, мы были направлены в маленькую полузаглубленную землянку, где встретили несколько знакомых офицеров – наших заказчиков. Все чего-то ждали. Через несколько минут вошли три человека, один из них – «Борода». Поздоровавшись со всеми, Игорь Васильевич пригласил всех за стол и, сказав, что этот объект имеет для него лично большое значение, поблагодарил за успешное завершение строительства и предложил по русской традиции объект «обмыть».
Тут же появилась канистра со спиртом, алюминиевые кружки, буханки черного солдатского хлеба и толстенный батон вареной колбасы. Подняв первый «бокал», И.В. удалился, ну а мы, оставшиеся, честно обмыли событие. Были и песни, и стихи, и, конечно, анекдоты, все как водится в мужской компании…
В эпицентре
Зрительно первое впечатление от нахождения в бывшем эпицентре наземного (или низкого воздушного) ядерного взрыва просто потрясает. В центре – огромная воронка, окруженная валом из глыб вывороченной земли, заполненная водой. Дальше от воронки на много сотен метров земля покрыта застывшей черной стекловидно-перламутровой бугристо-пенистой коркой толщиной в несколько сантиметров – это от теплового воздействия ядерной реакции расплавилась, а потом застыла земля. На фронтальной части удаленных уцелевших бетонных сооружений видна такая же стекловидная корка – это плавился бетон, а на массивных металлических конструкциях – потеки расплавленного и застывшего металла, как на догоревшей восковой свече. Деревянные столбы, уцелевшие на расстоянии нескольких километров, наклонились и обуглены. И вся площадка будто подметена гигантской метлой – это прошла ударная волна.
И вот принято решение (мотивации не знаю) о захоронении этой шлаковой корки. В нескольких местах отрывались экскаваторами глубокие котлованы, в которые бульдозерами, скреперами, грейдерами сгребали, сталкивали шлак и верхние слои земли. Стояла жаркая ветреная погода, на поле крутились пыльные вихри, а солдаты-механизаторы работали в обычной армейской форме, а то и полуголые – жарко. Что стало с этими мальчишками – не знаю, говорили, что сначала у них стали клочьями вылезать волосы, вытекать глаза, а потом их всех куда- то увезли. Так шепотом говорили, за достоверность не ручаюсь».
Из воспоминаний полковника Ф.А. Холина 5* :
«О первом ядерном взрыве
…Генерал МВД Мешик (в присутствии Л.П. Берии) сказал нам, что на 29 августа 1949 г. в 8 часов утра намечен взрыв большой мощности на площадке «П-1». Мы, группа наблюдения (10 человек) должны с различных дистанций визуально наблюдать за взрывом и описать все увиденное. Одновременно тактично расспросить местное население об этом явлении, если они что-нибудь заметят. Наши посты располагались в 10 населенных пунктах в сторону Семипалатинска. Мой пункт – поселок Известковый в 20 км от площадки «М» на левом берегу Иртыша – был первым и самым близко расположенным к эпицентру взрыва, примерно в 70-80 км. Следующий населенный пункт – поселок Чаган – находился от моего в 30 км, затем еще два пункта, последний располагался недалеко от Жана-Семей и назывался Будэне – казахский вариант фамилии Буденного…