Технофобия
Шрифт:
— Глюк, — заявил Гриша, — мастер… или, как вас там?
— Герберт. Герберт Иващенко, — представился посетитель.
— Так вот, Герберт Иващенко, вы глючите самым явным образом. Да будет вам известно, что Голем, он же Яков Розовский — человек из Пантеона. Его заморозили давным-давно, лет эдак тыщу назад, а до этого он воевал за какую-то тогдашнюю страну. Измаэль, кажется.
— Израиль, — поправил я.
— Часть конспирации, — усмехнулся Герберт, — неужели непонятно? Все эти воспоминания мы заложили в мозг объекта. Вплоть до эпизода с выходом
— Пантеона, — буркнул Гриша.
— Вот-вот. Мы ведь, прежде чем засылать резидента, несколько месяцев проводили оперативную разведку. Достаточно, чтобы понять функцию Пантеонов. Для верности захватили одного из только что размороженных людей и допросили его. Полученные сведения легли в основу ложных воспоминаний Голема. Кстати, вы сами не догадались? Его позывной ведь со смыслом. Знаете, что такое голем из иудейской мифологии? Искусственно созданное существо, форма без содержания… Впрочем, я сомневаюсь, что на Земле остались образованные люди.
— В вашем рассказе не все сходится, — восприняв последнюю фразу как наезд, я решил поквитаться, — там, куда попал Голем, организм сканировался и данные о нем заносились в специальную базу для восстановления. Неужто вы думаете, что кибернетическая сущность вашего резидента при этом не вскрылась… бы?
— Я же говорил, — начал объяснять Герберт усталым голосом лектора в конце учебного дня, — живого организма в Големе больше. Что касается искусственных устройств, то они настолько «микро» и «нано», что, на фоне пары специально предусмотренных зубных протезов, совершенно не заметны.
— А как насчет самого процесса восстановления? — не сдавался я, — наверняка Голема убивали и не раз. При восстановлении…
— Слышь, Вовка, — перебил меня Весельчак, — ты, наверное, не в курсе. Просто, Голем у нас был всего несколько лет и его за это время еще не убивали. Ни разу.
— Подготовка, — с нескрываемой гордостью произнес Герберт, — мы заложили в объект не только общие принципы действия в боевой обстановке, но и все известные школы самообороны. Все, лишь бы он остался в живых.
— Боялись, что его труп кто-нибудь вскроет и… — предположил было я, но Герберт Иващенко перебил меня.
— Нет, — ответил он, — видите ли, все, что поступает в мозг объекта… оно не передавалось к нам в реальном времени. На то были две причины. Во-первых, мы опасались перехватов. Знаете, чем продолжительнее сеанс связи, тем больше вероятность, что канал запеленгуют. А тут — непрерывный поток. Кроме того, объем информации очень велик, обрабатывать ее в реальном времени мы бы не смогли. Так что пришлось забросить объект лет на пять, следить за его перемещениями со спутников, в случае гибели — прислать группу зачистки, а по возвращении — извлечь всю собранную информацию из мозга.
— Так извлекайте, — хмыкнул Гриша, — кто вам мешает?
— Скорее, не «кто», а «что», — ответил Герберт, — не знаю, каким образом вам удалось его вырубить…
— Ну мастера, ну гады, — ни с того ни с сего, перебил его Весельчак, — говорили, шлем прямой артиллерийский
— Шлем-то выдержал, — пояснил Иващенко, — а вот мозг… Возможно, произошла определенная интерференция электромагнитных полей шлема и мозга объекта. Ладно, не буду утомлять вас специальной терминологией. О такой ситуации меня предупреждали, даже оценили вероятность, но она была настолько мала… Короче, в настоящее время объект находится в состоянии живого трупа. Все функции его биологического организма в норме, а кибермозг… Он, как будто…
— Отформатирован? — вставил я словечко из своей прошлой профессиональной деятельности.
— Вроде того, — согласился Герберт, — короче, почти пятилетняя работа практически пошла в гравитационный коллапс. Наша служба не знала более позорного провала.
— И что? — с сытой ленцой в голосе спросил Весельчак, уже разделавшийся со своей порцией, — что вы от нас хотите?
— Будучи аборигенами Земли, — слово «аборигены» меня, кстати, покоробило, несмотря на его этимологическую правильность, — вы, в любом случае знаете об обстановке на ней не меньше, чем мог узнать за пять лет наш резидент. Ваши сведения были бы нам очень полезны.
— И после этого вы нас отпустите? — с надеждой в голосе поинтересовался Гриша.
— Смотря, в каком смысле, — смутился Герберт, — вернуть вас на Землю мы не можем при всем желании. Инструкция, знаете ли. Но и держать вас взаперти в наши планы не входит. Вы получите все гражданские права, кроме того, в благодарность за содействие, вам будет предложено трудоустройство в нашем ведомстве. Родина родиной, но я все-таки сомневаюсь, что у нас жить хуже, чем на вашей планете.
— Кстати, — не удержался я от интересовавшего меня вопроса, — скажите, мы ведь на орбитальной станции? Огромной, размером с город?
— Мы называем их орбитаунами, — подтвердил Герберт, — именно на орбитаунах живет большая часть современного человечества. Если вам интересно, то этот орбитаун называется Марс-3 и располагается на орбите вокруг одноименной планеты Системы Солара. В эту систему, кстати, входит и ваша Земля.
— Спасибо за интересную беседу, — небрежно бросил Гриша, — но на мою помощь можете не рассчитывать. Я верен клану, к тому же, в случае моей смерти он меня восстановит. Так что можете меня расстрелять, или голодом уморить…
— Насчет голода, — не мог не съязвить я, — неизвестно, насколько тебя хватит. Это ты сейчас, сытый и довольный, хорохоришься, а всего час назад…
— Это тут ни при чем, — отмахнулся Весельчак, — голод голодом, а клан я не выдам. Я не предатель.
— Ладно, — Герберт Иващенко отреагировал предельно спокойно и повернулся ко мне, — он не предатель и я не буду настаивать. А как насчет вас?
— Я тоже не предатель, — ответил я, — вот только хранить верность мне больше некому. Конечно, может, я знаю недостаточно, меня ведь, как и Голема по легенде, заморозили и продержали в Пантеоне около тысячи лет. А в этой эпохе я от силы, месяца три.