Технологии против Человека. Как мы будем жить, любить и думать в следующие 50 лет?
Шрифт:
Как иронично высказался Эндрю Кин, Марку Цукербергу «не хватает опыта или знаний о человеческой природе». Ишан Вонг, бывший технический директор Facebook, также заявляет, что у Цукерберга «нулевые способности к сопереживанию». Многие гики, в том числе и Билл Гейтс, говорят об ощущении себя аутичной личностью или о некоторых признаках синдрома Аспергера. Джарон Ланье упоминает о том, что чаще всего «невероятные технические способности идут рука об руку с потрясающей наивностью в отношениях с людьми».
Это не догадки и не инсинуации. Саймон Барон-Коэн, специалист по синдрому Аспергера из Кембриджского университета,
Хуан Энрикес из Гарвардской школы бизнеса считает, что аутизм – это не столько рудимент прошлого, сколько привет из будущего, «следующий эволюционный шаг» в мир, все больше управляемый цифровыми данными. То есть в какой-то степени речь идет о взаимосвязи людей, страдающих аутизмом, и наступающей информационной эпохи.
Кроме того, специалист по поведенческой экономике Тайлер Коуэн утверждает, что интернет формирует наше поведение «в достаточно аутистическом духе», он «заставляет отдельные личности и группы людей преследовать конкретные, четко сформулированные интересы». Он даже считает сообщения, особенно отправляемые с мобильных телефонов, аутистическим стилем общения.
По мнению Коэна, сама интернет-культура имеет черты аутизма: у корпораций отсутствует социальная связь с клиентами. Это, безусловно, объясняет, почему такие сервисы, как Facebook и Google, постоянно вызывают раздражение у людей своими действиями – будь то изменение настроек приватности без разрешения пользователей или фотографирование людей в их частных домах для Google Earth. А такие бизнес-проекты как Napster и BitTorrent, позволяют себе быть совершенно равнодушными к интеллектуальной собственности, а затем – похоже, искренне – наивно удивляться общественной реакции.
До 1980 года один из каждых 2000 детей в США признавался аутистом. Последние данные – один из 88 детей, хотя, если выделить только мальчиков, цифра будет 54 (и 38 в Южной Корее). Никто не знает, почему так происходит. Возможно, оказывают влияние культура, воспитание или генетика, а может, технологии. Скорее всего, все вместе, хотя, как проницательно указано в New York Magazine, одной из причин может быть «механизм, призванный справиться с нашей культурной тревогой по поводу перехода власти от гуманитариев к технарям»: «Когда программисты унаследуют землю, английские крупные кампании обеспечат себе более комфортное существование».
Сейчас достаточно трудно найти дом, в котором живут четыре человека; причиной тому – демографические изменения. Но если вам удастся отыскать традиционную полную семью, попробуйте провести с ней один вечер. Высока вероятность того, что каждый из членов семьи будет находиться в отдельном помещении, кто-то работая на компьютере, кто-то просматривая видео или,
У меня есть вырванная из журнала реклама интернет-провайдера BigPond. На рисунке все члены семьи находятся в разных комнатах, каждый уставившись в свой экран. Слоган гласит: «Развлечения для всей семьи».
Мысль о том, что у каждого в семье должна быть собственная комната появилась сравнительно недавно, как и сама идея отправлять электронные сообщения людям, находящимся в десяти метрах от отправителя. Еще 15 лет назад переписываться по электронной почте с кем-то, находящимся в том же доме, было так же смешно и дико, как отправлять ему обычные письма. Сейчас это уже не патология. Я знаю семьи и компании, в которых члены семьи и сослуживцы общаются с помощью электронных писем или сообщений даже тогда, когда расстояние между ними не превышает полуметра. В США есть даже один строитель, который строит дома с несколькими входами, чтобы члены семьи могли входить и выходить, не мешая друг другу.
Может ли наше поведение в отношении мобильных устройств, особенно телефонов, когда-либо вернуться к прежнему? По данным Ofcom, государственного медиарегулятора Великобритании, 51 процент взрослых и 65 процентов подростков прерывают разговор с собеседником, когда им поступает звонок на мобильный телефон. 23 процента взрослых и 33 процента подростков отвечают на звонок во время еды, более того, 27 процентов взрослых и 47 процентов подростков отвечают на звонок и сидя на унитазе. Электронная переписка во время похорон – что некогда посчитали бы совершенно неприемлемым – сейчас становится распространенным явлением. 33 процента американцев признаются в посещении интернет-магазинов во время прощальной церемонии. А в Новой Зеландии компания One Room запустила услугу – трансляция похорон, удобную «экономичную» опцию, которую можно заказать, если кто-то из провожающих слишком занят, чтобы присутствовать лично.
Возможно, все это кажется не таким уж важным. Но ведь если большинство из нас живет в одиночку и имеет доступ к персонализированной информации с помощью личных устройств, то как делиться опытом и коллективной памятью? Какие шансы у нас на гармоничную жизнь друг с другом? И что еще важнее, не подвергнет ли нас растущее использование персональных устройств с целью отвлечься от реальности, риску столкнуться в будущем с проблемами, связанными со взаимоотношениями между людьми и с потерей собственной индивидуальности?
Довольно любопытное свойство цифровой культуры: с одной стороны, мы изменяем реальность, чтобы сделать ее более интересной, некоторые даже говорят – нестандартной; с другой стороны, современные технологии способствуют тому, что реальность все более бесцеремонно вторгается в нашу жизнь. Как пример: постоянное выставление собственного изображения в социальных сетях делает подростков более невротичными в отношении своей внешности. Актриса Астрид Берже-Фрисби, принадлежащая к поколению Миллениума, утверждает: «Современной молодежи практически запрещено жить интересной увлекательной жизнью. Но если из нас ничего не получится – а большинство просто обречено на это, – нас будут считать неудачниками».