Технологии «Пятой Империи»
Шрифт:
Диспенсациализм как учение возник примерно два века назад в Британии. Его создатель Джон Дерби пришел к выводу о нетождественности церкви и новозаветного Израиля. Бог в истории, считал Дерби, имеет равных проводников своей воли: Израиль и Церковь, – и действует он то через первый, то через вторую. Важнейшей чертой диспенсациализма выступает прямая, а не символическая интерпретация Священного Писания. Поэтому все, что говорится в Библии (особенно в Откровении Иоанна Богослова) об Израиле, следует относить именно к еврейскому народу, а не к христианской церкви. В дальнейшем эти идеи получили широкое распространение в начале XX века в США – благодаря Сколфильду, автору самой популярной англосаксонской Библии, прокомментированной в духе Дерби. Популяризатором
Самое поразительное в диспенсациализме – это буквальное исполнение его предсказаний. Так, в XIX веке его адепты говорили о скором возрождении государства Израиль в Палестине и о возвращении евреев в Землю обетованную (реализовано в 1948 году). О строительстве Третьего храма и восшествии вождя иудеев на Храмовую гору (после восшествия премьер-министра Израиля Ариэля Шарона в 2001 году началась эскалация палестино-израильского конфликта). О событиях в России, в Европе, на Ближнем Востоке, которые действительно произошли через 50—100 лет. 150 лет назад американцы провозгласили, что существует явный знак судьбы, манифест «Дестини», указывающий: США предстоит править миром. Тогда Америка была захолустной полуаграрной страной, а сегодня глобальное могущество США – общепризнанный факт. Удивительно, но протестантское мифологическое толкование истории оказывается чрезвычайно близким к фактическому положению дел.
Пропаганда этого учения несет в себе сильную составляющую в духе ожидания последней схватки «империи добра» (США) с «империей зла», роль которой ранее играл СССР, а теперь его «заместители»: исламские фундаменталисты, северокорейские коммунисты, а в перспективе – и русские державники.
Еще более таинственным представляется обращение к религиозным истокам формирующейся постсовременной цивилизации, которая базируется на транснациональной сети финансовых медийных и информационных структур, сросшихся с вышедшими из-под контроля спецслужбами и силовыми образованиями, а также с теневыми политическими институтами и анклавами организованной преступности, оперирующей в высокотехнологических сферах: от торговли трансплантатами до наркотрафика.
Согласно исследованию одного из наиболее оригинальных современных мыслителей А.И. Неклессы, духовным источником сакральных политических технологий этого нового, набирающего силу и могущество субъекта мировой динамики является гностицизм. Его основные темы: перманентная борьба света и тьмы, сотворение мира «по ошибке», затерянность человека в этом мире, тело как оковы души и т. п.
Отличительной чертой гностицизма, по определению Неклессы, «является особый статус материального мира как области несовершенного, случайного, как «плохо сделанного» пространства, которому присущи произвол и самоотчуждение. Двойственный характер представлений о реальности проявился в разделении людей на настоящих, обладающих гнозисом, что бы под этим ни подразумевалось, и ненастоящих, имеющих лишь обличье человека, но являющихся, по существу, лишь разумными животными… И, наконец, главное: если мир и большинство его обитателей не вполне настоящие, то и действия в отношении них лишены реального груза моральной ответственности. Высшие состояния этой юдоли зла – «ночь творения», грядущий распад и аннигиляция, освобождающая их избранные души от власти материи».
Гностическая доктрина задает матрицу политических, культурных и психосоциальных технологий, целенаправленно дематериализующих реальность, превращающих действительность в зазеркалье, где отменяются традиционные ценности, этические нормы и стандарты поведения.
Доктрина эта активно действует. Наиболее явные следы этого проекта – миллиарды долларов, вложенные в промоушн трилогии «Матрица», раскрутку Дена Брауна с его «Ангелами и демонами» и, особенно, «Кодом Да Винчи», перенос его романов в кинозалы. В том же ряду стоит также широко разрекламированная, откомментированная
Пожалуй, особняком среди цивилизаций-лидеров стоит Китай, где до сих пор не сформирован, а соответственно – и не действует проект противодействия хаосу за счет мобилизации вероучительских, сакральных сил. Почему это происходит? Ведь Китай, в силу специфики своей экономической и социальной динамики, особенно уязвим в случае запуска триггеров мирового системного кризиса. Возможно – из-за сохраняющейся идеологической монополии КПК. Возможно – в силу надежд на эффективность традиционных политтехнологий, опирающихся на конфуцианство. Не суть важно. Это их проблемы, и им их решать.
Я – о своем. О России. Страна, пережившая невиданную национальную катастрофу, казалось бы, просто обязана сделать все, чтобы во всеоружии встретить кризис, воспользоваться шансом для своего Преображения. Но – увы!.. Ее правящая элита пребывает в наивном убеждении, что все идет хорошо, а завтра будет еще лучше. Впрочем, убеждение это не столько наивно, сколько психологически обусловлено. Оно представляет собой своеобразный результат «эффекта вытеснения». Суть этого эффекта такова: то, чего больше всего боишься, как бы вытесняется из индивидуального и коллективного сознания, и, соответственно, реальная угроза превращается для человека или социальной страты в актуально не существующее. А это трагично и опасно и для народа, и для власти.
Пора всмотреться если не в даль, то хотя бы в ближайшую перспективу. И еще – просто оглядеться по сторонам и понять очевидные обстоятельства: сегодня нет важнее и главнее задачи, чем подготовиться к грядущему глобальному системному кризису и следующей за ним Большой Бифуркации.
Вопрос стоит следующим образом. Либо нынешняя власть и формирующийся субъект развития смогут отработать духовные, политические, организационные, социальные и технологические меры по кризис-девелопменту (развитию), либо нынешняя власть будет сметена, а не осознавший свою задачу субъект развития – рассеян. И тогда наступит конец России, ее культуры и цивилизации. И соответственно, в зависимости от обстоятельств, либо за этим последует гибель значительной части населения, либо население (или то, что от него останется) перейдет в режим выживания в условиях нарастающего регресса, деструкции и хаотизации. А далее – как повезет. А русским везет – как известно из истории – чрезвычайно редко. Если не сказать – никогда.
Поэтому у сохранившей хотя бы инстинкт самосохранения, не говоря уж об ответственности перед народом, власти и у имеющей волю к жизни части социума нет важнее задач, чем следующие.
Во-первых, все программы, проекты и иные организационные решения как в масштабах страны, так и на региональном и муниципальном уровнях, – необходимо пропускать через призму их соответствия существованию и Преображению России в условиях нарастания глобального кризиса.
Во-вторых, жизненно важно сформировать систему кризисного управления, включающую организационный, инфраструктурный, информационный, кадровый, силовой и иные контуры, способные эффективно действовать в ситуации нарастающего длительного системного кризиса, чреватого в отдельных своих проявлениях коллапсами и катастрофами.
В-третьих, приступить к формированию технологического базиса посткризисного мира, способного обеспечить достойную жизнь народа, могущество России и экспансию русской цивилизации.
В-четвертых, строить внешнюю политику и взаимодействие с мировой экономикой с учетом потенциальной катастрофичности мира во всех его измерениях.
И, наконец, в-пятых, необходимо немедленно менять настроение в общественном сознании, запускать принципиально новые системные гуманитарные технологии, готовящие Преображение России и одновременно обеспечивающие форсированное возвращение к Русской Традиции.