Техномагия
Шрифт:
– Солидно, - пробормотал Шреддер, разглядывая ворота.
– Не перевелись еще на земле русской, понимаешь ли…
Он подошел, поковырял оковку ногтем, потом постучал. Несколько секунд стояла тишина, а вслед за тем сверху прозвучал окрик:
– Че надо?
Спрашивал все тот же парень в шлеме и с копьем. Разглядывая его, а также кромку стены, Кайндел пыталась понять, почему он не задал свой вопрос раньше, когда чужие автомобили остановились на мосту, и стало понятно, что «в гости» заявился ктото чужой.
– Поговорить, - коротко ответил оэсэновец, выходя изпод арки ворот,
– О чем?
– О деле.
Парень со шлемом перегнулся через край стены и несколько мгновений изучал Эйва. Потом разогнулся и передал копье товарищу.
– Сейчас спущусь, - малоразборчиво ответил он.
Скрипнули воротные петли и засовы. Приоткрылась калитка - сразу заметно, приоткрылась с трудом, на нее с той стороны налегло два крепких парня, а третий нырнул шлемом вперед в приоткрывшуюся щелочку. Горделиво выпрямился и смерил взглядом сперва Шреддера, а потом уже и Кайндел с Романом.
– Приветствую, я младший офицер ОСН. Я хотел бы обратить ваше внимание, - властно и без вступления начал офицер, - что вы забрали себе припасы, которые предназначались отнюдь не для вас.
– Я не буду разговаривать с тобой в присутствии этой девицы, - резко сказал парень, показывая на Кайндел.
– Последователям Ночи нечего делать в Выборге.
Девушка чуть сощурилась, рассматривая гневливого собеседника, - и узнала его. Они были знакомы когдато давно, в свое время этот человек общался и с последователями Ночи, и со многими другими ее знакомцами. Она примирительно улыбнулась, как бы давая понять, что его реакция на нее никого здесь не задевает, и в самом деле, услышанное нисколько ее не покоробило. Наверное, потому, что она давно уже не считала, будто имеет отношение к «семейству» Ночи. Впрочем, другие об этом могут и не знать…
– Комуто из вас придется разговаривать со мной, хочется вам того или нет!
– холодно ответил Шреддер. Казалось, он стал еще сдержаннее, еще спокойнее, в действительности же ярость буквально затопила его сознание. Но лишь на мгновение.
– С тех пор, как вы сочли возможным прибрать к рукам то, что вам не принадлежит.
– Не надо так волноваться, - подождав, пока договорит Эйв, и понимая, что пауза после его слов возникнет с неизбежностью, тихо сказала Кайндел.
– Я больше не в Семье Ночи, и причислять меня к ее сторонникам - большая натяжка.
– Лжешь!
– парень буквально побагровел от раздражения.
– Ты была с ней еще полгода назад.
– Полгода - это большой срок. Хотя ты и неправ. Полгода назад наши добрые отношения уже закончились.
Он замолчал и долго смотрел на нее. Во взгляде появилось чтото такое… Вызов? Укор? Грусть? Последняя уж и вовсе некстати. Девушка внезапно вспомнила, что этого парня зовут Вадим, а в дружине он известен как Велеслав, и только это имя признает. Вспомнив имя, Кайндел вспомнила и все остальное, в частности то, почему он столь резко относится к Ночи и к близким ей людям. Поняла и причину его злости.
– Пепел говорил другое, - помолчав, сердито заметил ВадимВелеслав.
– Он не знал.
– Все вопросы с моей курсанткой вы сможете решить потом, - прервал Эйв.
– И только в ходе разговора. Как
– Значит, она перебежчица? Предательница?
– Если я кого и предавала, то только Ночь. Ты, как я понимаю, ей не брат и не сват. Почему тебя сей факт так напрягает?
– Предательство остается предательством.
– Не смею спорить.
– Мы о деле будем говорить?
– сдерживая раздражение, осведомился Шреддер.
– Или я до вечера тут должен препираться с привратником? Кто вы здесь?
Велеслав замялся. Потом, с сомнением взглянув на Кайндел и Романа, всетаки стукнул в створку ворот, и в ответ заскрипела калитка. Со всеми предосторожностями в крепость пустили всех троих, и за их спиной немедленно закрыли дверку. Девушка при этом ни на миг не испытала страха. Вероятно, потому, что обитатели замка, принимающие такие меры предосторожности, боятся больше.
Первый дворик замка навеял воспоминания о прежних временах, когда здесь частенько разворачивались прилавки с реконструкторскими поделками, а между столиков бродили дамы и кавалеры в восхитительных нарядах. Впрочем, почти всегда хоть какаянибудь мелочь да выдавала халтуру - то вместо парчи резала глаз дешевенькая, пусть и блистательная штора из полиэстера, то изпод подола высовывались туфли, купленные в ближайшем магазинчике, то самый что ни на есть «историчный» костюм портили пышно распущенные длинные волосы, что в средние века позволяли себе лишь женщины очень легкого поведения. Или, скажем, носки трикотажные. Или искренние, почти подлинные, но не сочетаемые между собой элементы. Или все правильно - но почемуто ощущение халтуры поддерживает сама скрупулезность мастера. Ведь прежде все шилось по принципу «как удобнее», потому что ни один здравомыслящий портной, если его цель - пошив удобной и добротной одежды, а не выпендреж, не будет специально затруднять себе жизнь.
Чтото искусственное ощущалось в этом желании в каждой мелочи непременно следовать тому, что давнымдавно прошло. Нельзя соединить несоединимое: между тем, что было, и тем, что есть, пролегла многовековая пропасть. Чтобы добиться настоящей подлинности, надо уйти в поля и жить там так же, как жили предки.
Поэтому в свое время Кайндел ценила не историческую подлинность увиденного, а красоту, прелесть. Ей было легче жить, зная, что есть местечко, куда она может хоть пару раз в году заглянуть и почувствовать себя освеженной.
Сейчас же в замке образовался уклад, в котором, несмотря на присутствие множества современных элементов, виделось гораздо больше «историчности», чем во всем, существовавшем до того. Похоже, местным обитателям часть времени приходилось обитать здесь, обходясь без водопровода и канализации, без электричества, готовить еду на кострах, спать, как попало, отражать самые настоящие нападения и торопливо восстанавливать все коммуникации.
Теперь малый двор был чисто выметен, а в большом, там, где прежде устраивались турниры, мужчины пилили и обтесывали дерево, видимо, собирались или продолжали чтото строить. Впрочем, ничего удивительного, народу в замке собралось многовато, на всех свободных зал и комнат вряд ли могло хватить.