Текел
Шрифт:
Я посмотрел на Софью. Она начинала опять грустнеть.
– Не грусти. До завтра. – Сказал я и вышел.
На улице было свежо. Алмазные недосягаемые звезды хаотично разметаны по ясному безгранично-глубокому небосводу. Ранняя одинокая лилово-дымчатая луна взошла, осветив неправедный мир своим ровным, блеклым светом. Дома были раскиданы беспорядочно. Каждую минуту в чьих-то окнах гаснул свет.
Внутри меня было какое-то странное беспокойство. Всю жизнь я ориентировался на свои чувства. Нравится – возьму,
На следующий день я позвонил ей ровно в час дня, как и просила. Во мне бушевало чувство трепета, но утро выдалось не совсем добрым. А она, напротив, была на редкость веселой. «Видимо вчерашний поцелуй выпустил в нее немалый залп бодрости, живости и радости» – думал я.
– Сегодня необычный для тебя день! – Бойко воскликнула она.
– О чем ты? – В недоумении спросил я.
– Твои рассказы! Их прочтут, вернее уже прочли знающие люди!
– Не понимаю. – Продолжал я.
– Сегодня проходит конкурс. Называется «Проба пера». У меня знакомый работает там. Вернее он волонтер. Я дала ему один из твоих рассказов, и он тебя записал.
– Какой конкурс? Что за…
– Ты, правда, не слышишь? Конкурс «Проба пера»!
– Но я не хочу. Давай просто встретимся и погуляем?
– Шутишь? Мы обязаны туда пойти! – Возмутилась она, а затем по слогам проговорила. – Ты уже записан! Хотела сделать тебе сюрприз просто!
Я вздохнул:
– Какой рассказ-то?
– Который про школу.
– Ты выбрала самый гнусный рассказ, который я написал?!
– Нет! Он чудесный! Мне он больше всего понравился.
– Что ж, ладно. Пусть будет по-твоему. Во сколько тогда заезжать?
– В три уже начинается все.
– А адрес какой?
– Минутку!
Она отошла от трубки, прошуршала чем-то, вернулась и назвала мне адрес. Просчитав в голове примерный маршрут, я сказал:
– Значит, заеду за тобой без двадцати три или в половину.
– Ты на машине что ли будешь? – Удивилась она.
– Да. – Я сделал небольшую паузу, а затем добавил. – Возьму у брата.
– Ну, тогда до встречи!
– Давай!
– Целую. – Сказал я напоследок, но мне никто не ответил.
Брат был в командировке, его машина пылилась на парковке, и я подумал: «почему бы не воспользоваться?»
По дороге я несколько раз непринужденно нарушил правила, но благо нигде не стояли полицейские. Водительские права я получил совсем недавно и немного путался со знаками, но в целом водил сносно. Машина была автомат, быстрая, послушная, но, к сожалению, у нее руль справа – к этому
– Я на месте, выходи. Белая «тойота».
– Уже иду! – Задорно ответила она.
Я положил трубку, отпил воды из бутылки и стал дожидаться, осматривая район. Слева от меня располагалась детская площадка, рядом с ржавыми и, должно быть, поломанными качелями. На одних качался маленький мальчик годиков четырех. Казалось, что он вот-вот свалится или качели просто рухнут и раздавят его. Вокруг не было ни одного взрослого, который мог бы походить на его родителя. Площадка вообще пустовала, мальчик был там один, в полном одиночестве. Я очень надеялся, что за ним все же приглядывает из окна какая-нибудь бабушка, поэтому решил не подходить.
Затем я посмотрел направо: прилавок с сигаретами, выпивкой, едой. А близ него стоял какой-то мужик и что-то говорил продавщице в маленькое окошко. Я едва ее разглядел, и насколько понял, она была пухлой с распущенными белыми волосами. И все губы в какой-то розовой, наверняка, липкой и дешевой помаде. Мужчине было за сорок, а вот ей, думаю, уже перевалило за пятьдесят. Они оба безнадежные и оба неудовлетворенные. Шикарная пара. Одобряю.
Наконец-то показалась Софья. Красивая, нарядная, подтянутая. Ее черные волосы развивались на ветру, и худые гладкие ноги плавно направлялись в мою сторону. «Только не порти ей настроение» – подумал я. – «Не смей»
Вспомнилось вчерашнее безрассудное состояние изнеженности. Угрюмость сошла и нахлынуло ликование. Это праздник. Но почему на нее никто не смотрит? Как мир может заниматься своими делами, когда по Земле ходит такая изящная, обворожительная молодая девушка с таким необыкновенным именем? Софья. Как можно не заметить такое красивое создание? Мне говорили, пели, орали, писали, что такие девушки – миф. Я думал, что таких вообще не существует. Но это была ложь. Вот она. Идет ко мне, и я ей нравлюсь. Ей нравится мое лицо, моя уродливая улыбка, мой голос, глупый юмор, худощавое сутулое тело. Ее все устраивает.
Понятно, конечно, что все это крайне сопливо, крайне сентиментально, но мне было плевать. Не хотелось отрекаться от чувств. Искренность не может быть отвратительной. Любовь не может быть уродлива и смешна. Разве только в глазах тех, кто никогда не любил.
Софья распахнула дверцу машины и вскоре оказалась рядом со мной, по левую руку. Ее мягкий аромат моментально заполнил все пространство тесной машины. Я потянулся, чтобы поцеловать ее, но она испуганно отстранилась, говоря:
– Там папа из окна смотрит.
Я осторожно пригнул голову и пробежался глазами до седьмого этажа. Ее отец стоял с таким же угрюмым и сердитым видом, что и вчера. Он был подобен степному ястребу. Лоб сморщился в тысяче складок, хмурые брови почти прикрыли и без того небольшие темные глаза, длинный острый нос изогнулся книзу, а сжатые губы скривились и опали, как у мертвой рыбы. Мне стало его искренне жаль.
– Твой отец так сильно переживает из-за переезда…
– Да… – Кисло выпустила Софья.
– Он чувствительный, да?