Текила
Шрифт:
Соня и Антон жили в просторном двухэтажном доме. Во дворе, вымощенном плиткой, была резная деревянная беседка, где и планировались наши вечерние посиделки. Из гостей кроме нас был ещё странный темненький паренёк, который заявился ни свет ни заря, чтобы помогать, но слонялся как неприкаянный из угла в угол.
Нам с Соней, в принципе, ничего не нужно было делать — только составить список продуктов, преимущественно таких, которые можно было бы пустить на нарезку. Чуть позже мы всей компанией уехали на городскую площадь, где присоединились к толпе праздношатающихся. Посмотрели демонстрацию,
Дома мужская часть компании занялась шашлыком, а мы с Соней на кухне готовили сырную, мясную и овощную нарезки. Мы с Соней не были слишком близки, поэтому не откровенничали, а общались на отвлеченные темы. На улице было довольно прохладно, поэтому решили накрыть стол не в беседке, а в гостиной.
Настроение было довольно паршивым. Мне было неприятно смотреть, как Антон бегает на задних лапках перед Соней, при этом не упуская возможности встретиться с Яной при первом удобном случае. Мужчины о чем-то говорили, шутили, пили вискарь, Соня сидела молча, а мне в голову лезли всякие невеселые мысли. Бутылка текилы стояла на столе не откупоренная.
— Миш, налей мне текилы, — попросила я, протягивая бокал для вина.
— Настюш, ты чего? — удивился Мишка. — Ты же не пьешь крепкие напитки.
Я пожала плечами, а Соня встала и достала из шкафчика два стаканчика для текилы и поставила их перед Мишей:
— Миш, и мне.
Я насыпала соль в ложбинку между большим и указательным пальцами, зажала между ними дольку лимона. Прошлась языком по дорожке соли, влила в себя золотистую обжигающую жидкость и следом отправила лимон. Соня проделала тоже самое и смотрела на меня, улыбаясь. Еще пара таких стаканчиков, и все вокруг изменилось, даже лампа над нами, казалось, стала гореть ярче. Я была слегка пьяна, но в то же время трезво оценивала ситуацию со стороны, будто мое сознание раскололось на две части: меня, которая пила, смеялась и шутила, и Строгую Настю, которая была недовольна всем происходящим и комментировала все мои действия. Тут мне вспомнился Фрейд, предложивший миру трехкомпонентную модель психики, состоящую из «Оно», «Я», и «Сверх-Я». «Оно» — это либидо, все тайные низменные желания, «Сверх-Я» — совесть, цензор и критик и «Я» — непосредственно сознание. Может, и моё сознание под воздействием алкоголя разделилось на три части, но моё «Оно», будучи самой аморальной из них, скорей всего, успело упиться и дремало, ну или валялось в стельку пьяное, не подавая признаков жизни. Зато моё «Сверх-Я» было не заткнуть. Первый раз я услышала Строгую Настю, когда смеялась над очередной тупой шуткой Антона.
«Это же дичь! Нечего так ржать!» — одёрнул меня голос в голове.
Голос был прав: странно смеяться, когда смеяться не над чем. Поэтому дома я обычно, накрыв на стол и посидев с гостями положенные полчаса, находила предлог, чтоб выйти из-за стола, а потом изредка наведывалась, чтоб убрать пустую посуду и сменить тарелки.
— Ой, Антон, а ты такой шутник! Всегда об этом знала! — сквозь смех сказала я. — Я нашим общим знакомым так о тебе и говорю, немного другими словами, правда. Совсем немного другими.
Я
— Миша, налей еще! Я чувствую, еще пара стаканчиков и я начну понимать шутки этого тёмненького. Прости, имя твоё никак не запомню, — с извинительной улыбкой обратилась я к их гостю. — Ребята, с вами оказывается так весело! Просто, чтобы это понять мне надо было всего-то основательно нажраться!
Я увидела усмешку Сони. Да, Соня всё прекрасно понимала, несмотря на то, что пила наравне со мной. И в отличие от меня совсем не выглядела пьяной.
— Настён, может, хватит тебе, — Миша явно был озабочен моим состоянием. Еще бы! Такой он меня никогда не видел. Да я сама такой себя не видела!
Я покачала головой:
— Нет, Миш, сегодня я до конца с вами.
«Остановись!» -уже вопила мне в уши Строгая Настя, но я отмахнулась от неё как от назойливой мухи.
Я смотрела на Соню, привычным жестом, слизывающую соль с руки, и думала, что этому идиоту нужно. Как он ей смотрит в глаза? Как отвечает на её
вопросы, где был? Мудак!
Тут я почувствовала легкое жжение в груди, воздуха не хватало, и я попросила Соню выйти со мной на улицу.
Мы присели на холодные бетонные ступеньки, я опустила голову на колени и выдохнула:
— Я, кажется, перепила.
— Я тоже, — ответила Соня. — Мы на двоих выпили бутылку текилы.
— Как херово то. Голова кругом идёт.
— Сейчас на свежем воздухе тебе полегчает. Зачем пила, если не умеешь?
— Плохо на душе было. Думала, легче станет.
«А теперь плохо не только на душе!» — съязвила Строгая Настя.
Я чувствовала, как горлу подступила тошнота, но я с ней боролась, как могла. Беспричинное веселье сменилось унынием, я бы даже сказала, тоской.
— Иногда мне кажется, что я совсем одна. У меня есть Мишка, но любит ли он меня? Есть друзья, но настоящие ли они? Есть вещи, которые мне и рассказать некому. Меня не поймут и покрутят пальцем у виска.
— И я одна, — Соня кивнула головой, в глазах её блеснули слёзы. — Отцу я не нужна. Он в открытую изменял маме, зная, что у неё слабое сердце. Когда она умерла, он почти сразу привёл в дом свою любовницу. Я не смогла с ними жить и переехала на квартиру. Отец её оплачивал. Он платит за всё. Он платит за отсутствие любви ко мне. Родители Антона меня ненавидят, считая, что я разбила его семью. Антону я не доверяю.
— Скажи мне, у вас же с Антоном не было ничего, пока он был женат на Але. Антон говорит, что Аля ревновала его зря.
«Не лезь не в своё дело!» — запротестовала Строгая Настя.
— Было…всё было.
— Я так и думала. Такие, как ты, просто так не ревнуют.
Я понимала Соню, наверное, как никто другой. Я тоже рано потеряла мать. Мне еще не исполнилось девятнадцати. А через два года умер мой отец, не смирившись с её потерей. Что говорить, мой привычный мир рухнул. Я старалась добиться чего-то в жизни только потому, что этого хотела моя мама. Но я осталась совсем одна.
Мне стало совсем дурно. Я еле успела добежать до клумбы. Блевать прямо на пороге было бы совсем дурным тоном. Мне казалось, что все мои внутренности выскочат наружу, живот сводило от спазмов.