Текучая Вода
Шрифт:
— Что касается этого, дорогой граф, то, благодаря бога, хорошо известная честность ваша ставит вас вне подозрений. И кто знает? Может быть, ваше пребывание здесь окажется даже полезным для дела, которому вы служите.
— Что вы хотите сказать этим? Объяснитесь, прошу вас. Я не понимаю, друг мой!
— Скоро вы меня поймете, но теперь я не хотел бы останавливаться на этом.
— Хорошо, я подожду более удобного момента.
В это время портьера откинулась, вошел дон Мельхиор.
Он поклонился.
— Э, дон Мельхиор, каким ветром вас занесло сюда? — спросил
— Люди господина графа готовы к отъезду, отец, — отвечал он. — Они ожидают только своего начальника.
— Потрудитесь сказать им, милое дитя, — отвечал владелец гасиенды, — чтобы они поставили лошадей под навес и отпрягли мулов. Его светлость не едет сегодня, он намерен провести ночь в нашем скромном доме.
— Однако… — начал граф.
— Вы обещали! — с живостью прервал его дон Аннибал.
— Ну хорошо! — согласился граф, устремив глаза на молодого человека, скромно остановившегося у порога.
По знаку дона Аннибала Мельхиор поклонился и вышел.
— Разве у вас не служит более старый мажордом? — спросил граф.
— Нет, он служит по-прежнему. Почему вы интересуетесь этим?
— Я принял этого молодого человека за его заместителя.
— О нет, это не слуга.
— А!
— Это сирота, воспитанный мной.
— Я в первый раз вижу его у вас.
— Вы не замечали его до сих пор.
— Вероятно, — отвечал граф, подавляя вздох. — Почему-то мне кажется знакомым его лицо, оно не выходит у меня из головы. Давно вы взяли его к себе?
— Минуло шесть лет, как Сотавенто привел его ко мне. Я думаю, что он индейского происхождения, хотя черты его лица выразительнее, чем у краснокожих, а цвет кожи почти белый. Но это ничего не доказывает: на границах часто происходит смешение рас.
— Правда! — согласился граф, проводя рукой по лбу, словно желая отогнать докучную мысль.
— Теперь, — продолжал дон Аннибал, — решено, что вы остаетесь до завтра?
— Только до восхода солнца! — перебил граф.
— Хорошо, — сказал владелец гасиенды. — Позвольте мне передать одно поручение: отец Пелажио просит вас уделить ему несколько минут.
— Не знаю, позволительно ли мне вступать с названным лицом в конфиденциальные переговоры. Впрочем, чтобы не обижать вас, мой дорогой дон Аннибал, и доказать свое миролюбие, я согласен исполнить желание отца Пелажио с тем, однако, условием, чтобы вы присутствовали при этой беседе.
— Ваша светлость угадали мое желание! — сказал входящий священник.
— Вы подслушивали, сеньор? — произнес свысока граф.
— Нисколько, кабальеро, но, отворяя дверь, я невольно услышал ваши последние слова и не счел нужным скрывать этого.
— Хорошо, сеньор, я вас слушаю, только, пожалуйста, покороче!
— Мы, как и вы, кабальеро, сожалеем о бедственном положении нашей несчастной страны. Далекие от желания начинать войну, мы, напротив, стремимся к возможно более продолжительному миру. Но для этого необходимо представить его превосходительству, вице-королю, наши почтительные заявления.
— Почтительные? — с иронией переспросил граф.
Священник поклонился, словно не заметив иронии,
— Мы решили послать к вице-королю одного из наших людей, если вы, господин граф, соблаговолите поручиться, что прошение дойдет до его превосходительства и что какого бы ответа ни удостоилось оно со стороны вице-короля, наш посланник не поплатится своей свободой.
Граф на минуту задумался.
— Слушайте, — сказал он, — я не знаю, относительно каких пунктов мятежники могут отправлять послов к правительственным начальникам. Однако, я сторонник мира, а каков бы ни был исход борьбы, прольется испанская кровь. Принимая это во внимание, я честным словом обязуюсь не провести вашего посла к его превосходительству вице-королю, это невозможно, но, по крайней мере, представить его правителю провинции. Он рассмотрит ваше прошение и если найдет его справедливым и почтительным, отправит к вице-королю. Больше этого я ничего не могу сделать.
— Я не ожидал меньшего, господин граф. Хотя ваше предложение не вполне удовлетворяет меня, однако, мы охотно принимаем его, чтобы доказать свободу и лояльность наших желаний. Завтра наш посол последует за вами.
— Решено, сеньоры!
Отец Пелажио почтительно раскланялся и вышел.
Тогда дон Аннибал пригласил своего гостя в отведенную ему комнату, и оба они вышли.
После этого потайная дверь тихо открылась, и показался Сотавенто, осторожно озиравшийся по сторонам.
Убедившись, что никто не мог его видеть, он сделал угрожающий жест и произнес глухим голосом:
— Посмотрим!
Глава ХII. Посол
Несмотря на довольно удачное выполнение миссии, порученной дону Аннибалу, мексиканские инсургенты еще несколько часов обсуждали меры, от которых зависел быстрый и благоприятный результат нового подготовлявшегося восстания.
Отец Пелажио объявил союзникам, что на этот раз вожди революционной партии решили покончить с испанским правительством. Тайные общества и восстановленные масонские ложи избрали главой национальных войск полковника милиции Итурбидэ, воинская доблесть которого была лучшей гарантией успеха.
Полковник Итурбидэ, которому суждено впоследствии провозгласить себя императором под именем Августина I-го и пасть от пуль своих же подданных, был единственным способным командиром, каким располагали революционеры. Он служил в испанской армии и доказал правительству метрополии свою преданность в сочетании с жестокостью.
Этот человек умел добиться своего и был очень выгодным приобретением для революции.
На этот раз мексиканцы хотели избежать досадной ошибки, допущенной ими раньше и едва не погубившей всего дела. Вот как это произошло. В 1814 году испанские войска, разбитые во всех сражениях, готовы были уступить революционной партии, основы которой, казалось, прочно утвердились на территории Новой Испании. Генерал Морельс, один из самых влиятельных либералов, втайне сочувствовавший учреждению республики наподобие североамериканских Соединенных Штатов, думал, что настала пора созвать Национальный Конгресс.