Текучая Вода
Шрифт:
Целую ночь донна Эмилия провела без сна, постоянно наблюдая за дочерью, бред которой принял ужасный характер. К концу ночи возбуждение молодой девушки мало-помалу уменьшилось, с губ ее уже не срывалось более бессвязных слов, глаза закрылись, и она погрузилась в сон, придавший бедной матери немного мужества и надежды.
На восходе солнца в помещение, служившее убежищем бедным женщинам, вошел человек и, поставив съестные припасы около донны Эмилии, удалился, не произнеся ни слова.
Так прошло несколько дней. Краснокожие, внимательно наблюдавшие за пленницами,
Со времени прибытия к развалинам вождь не показывался, окружая их, однако, заботами и вниманием.
Положение донны Дианы стало заметно улучшаться, молодость и крепкое сложение молодой девушки после отчаянной борьбы восторжествовали над болезнью. Окруженная нежной заботливостью матери, она очнулась, наконец, и ступила на путь выздоровления. Но вместе со здоровьем в ее душу вошла горесть. Положение, в которое судьба поставила ее, представилось ей со всей ужасной реальностью: она не смела думать о будущем! Увы! Будущее это, может быть, — страшная смерть среди мучений, или бесчестье, что в сто раз хуже смерти.
Итак, мрачная печаль овладела молодой девушкой. Она проводила все дни на выступе стены, ее взгляды блуждали с отчаянием, в то время как горькие слезы текли медленно по бледным и худым щекам.
Мать и дочь оставались бок о бок, не смея поделиться безотрадными думами и постоянно ожидая близкой катастрофы, которую предвидеть или избежать было невозможно.
Так дни сменяли друг друга, не принося никакого изменения в их положении. Прошла уже целая неделя, а ничто не указывало на то, какую судьбу готовят им команчи. На десятый день утром индеец, приставленный специально для надзора за ними, предупредил их, что вождь, вернувшись накануне из экспедиции, просит у них позволения поговорить после завтрака.
Донна Эмилия иронично улыбнулась.
— Зачем такая учтивость с пленными? — спросила она с горечью. — Разве твой вождь не господин нам? Господин же, как мне известно, не имеет нужды извещать своих рабов!
Индеец поклонился и вышел, женщины остались одни.
— Наконец, мы узнаем свою судьбу, — сказала донна Эмилия дочери с равнодушным видом, далеко не отвечавшим ее внутреннему настроению.
— Да, — печально отвечала та. — Дай бог, чтобы чувство жалости осталось еще в сердце этого дикаря и чтобы предложения его не были такого рода, от которых необходимо отказаться!
— Дай бог, дочь моя!
Молодая девушка молчала с минуту, потом мрачная улыбка показалась на ее губах.
— Мама, — спросила она, — сохранили вы свой флакон?
— Да, — отвечала донна Эмилия, — в нем еще достаточно жидкости, чтобы принести нам смерть!
— Тогда радуйтесь, мама! — почти весело сказала молодая девушка. — Нам нечего более сомневаться. Каковы бы ни были предложения этого лукавого вождя, мы можем всегда отклонить их и прибегнуть к смерти!
— Хорошо, дочь моя! — отвечала донна Эмилия, сжимая донну Диану в своих объятиях.
Действие этого решения было таково, что обе женщины стали более спокойно ожидать прихода вождя.
Едва
Мажордом снял свой индейский костюм и оделся мексиканским охотником — campesino. Эта перемена платья указывала на то, что он определил свою участь на будущее и не остановится ни перед каким препятствием.
Узнав его, обе женщины испустили крик изумления со стороны донны Дианы и страха со стороны донны Эмилии. Оправдывалось то, что она давно подозревала: мажордом ее мужа был изменником.
Войдя, он с ироничной учтивостью поклонился дамам, его лицо улыбалось, манеры были вкрадчивы, голос тих.
— Смею надеяться, сеньоры, — сказал он, — что вы извините бедного индейца.
— О! — с горечью произнесла донна Эмилия. — Какую змею мы пригрели!
— Увы, сударыня, — отвечал он, — зачем прилагать ко мне такие эпитеты? На этом свете каждый обязан склоняться перед силою необходимости. Поверьте, я не по своей воле оставлял вас так долго в неизвестности.
— Итак, ты действительно вождь этих людей, которые нас поймали, — спросила донна Эмилия. — Вероятно, ты и приготовил нам эту гнусную западню?
— Я не стану этого отрицать, сударыня! — отвечал он.
— Но твой поступок ужасен! Ты отплатил самой черной неблагодарностью за благодеяния, которыми осыпало тебя мое семейство.
— “Осыпало”— это пустое слово, сударыня, — сказал он с горькой улыбкой, — но чтобы прекратить бесполезные пререкания и выяснить вопрос, позвольте мне сделать вам одно признание.
— Говори, говори, какое ужасное признание хочешь ты мне сделать?
— Я, сударыня, — отвечал он, величественно выпрямляясь, — сын Текучей Воды, вождя того племени Красных Бизонов, которое ваша семья так низко и злобно преследовала!
— О! — вскричала она, заломив в отчаянии руки. — Мы погибли!
— Нет, сударыня, — отвечал он спокойным и твердым голосом, — вы не погибли. Ваше спасение в ваших руках.
— Мое спасение? — повторила она с иронией.
— Да, сударыня, ваше спасение. Вы хорошо сознаете свое положение, не так ли? Вы убеждены, что действительно вполне в моей власти, и никакая человеческая помощь не может вас спасти?
— Да, но остается бог. Бог, который видит нас и спасет! — вскричала она пылко. — Бог, который разрушит ваши гнусные замыслы.
— Бог! — сказал он с нервным смехом. — Вы забыли сударыня, что я команч и что ваш бог — не мой. Поверьте мне, склоните голову под игом судьбы. Ваш бог, если он существует, не властен надо мной. Я смеюсь над его могуществом!
— Замолчи, богохульник! Бог, которого ты осмеливаешься отрицать, может, если захочет, уничтожить тебя в одно мгновенье!
— Пусть же он это сделает, и тогда я поверю в него! — Он поднял голову и с вызовом устремил глаза на небо. — Но нет, — прибавил он через минуту, — все это ложь, выдуманная вашими священниками! Вы находитесь в моей власти. Повторяю, никакое человеческое или божественное могущество не освободит вас! Но, как я сказал, вы можете легко, если пожелаете, освободиться сами.