Телечеловек

Кашшаи Ференц

— По-моему, нам пора… в некотором роде объясниться, — начал я, подбадривая его. Не знаю почему, но мне стало ужасно жаль беднягу. Куда девался мой гнев! Я готов был злиться на кого угодно, только не на него…

— Мое время на исходе, — предупредил он. Видимо, он боялся, что я могу его отключить. Но самое поразительное: столь долгожданная возможность теперь не представлялась мне такой уж заманчивой. Мысленно я пытался оправдать себя: "Прежде всего необходимо хорошенько расспросить его, выяснить, что ему известно о первоначальном моменте "оживления", да и вообще разузнать обо всем. Интересно, какие "человеческие чувства" он имеет в виду,

что являлось движущей силон всех его поступков?"

— Вы собираетесь уйти? — поинтересовался я. В глазах "репродуцированного Бирминга" промелькнул нескрываемый интерес, но на бледном лице по-прежнему лежала печать глубокой задумчивости и отрешенности.

— Разве вы отпустите меня?

Я уклонился от ответа.

— До сих пор вы не спрашивали моего разрешения.

Он неожиданно поднялся. Я испуганно вскочил вслед за ним.

— Вот видите! Ваши опасения напрасны — мне не уйти.

Засунув руки в карманы, наклонив голову, он метался по комнате. И я вдруг совершенно отчетливо представил себе, с какой страстностью он ораторствовал на трибуне Бодиэнского конгресса!

Теледвойник продолжал:

— Надеюсь, вы догадались, почему я до сих пор на свободе? Вы же донесли обо мне министру. Агентам правительства удалось сразу напасть на мой след. Они неотступно шли за мной по пятам днем и ночью, но арестовать так и не решились.

— Почему?

— А как по-вашему, просто арестовать профессора Бирминга?! Знаменитого ученого, дважды лауреата Нобелевской премии, гордость мировой науки и любимца нации? Но предположим, меня схватили, а вы остались на свободе. И сразу существование двух Бирмингов стало бы очевидным. После того как в Бодиэне я во всеуслышание объявил о возможности создания искусственного человека способом биотелерепродуцирования, правительство оказалось в затруднительном положении. Сначала попытались было объявить профессора Бирминга сумасшедшим. Правящие круги во что бы то ни стало хотели скрыть от общественности ваше изобретение, опровергнуть мое сообщение о нем. Если бы выяснилось, что существуют два Бирминга, стало бы очевидно, что теледвойник не выдумка, а реальный факт. Мало того, выяснилось бы, что существует именно два Бирминга!.. Теперь понятно? Вас, подлинного Бирминга, они боялись арестовать и поэтому выжидали, когда у вас лопнет терпение и вы выйдете из дому…

— По существу, меня держали под домашним арестом.

— Вот именно! Так в чем же вы упрекаете меня?

— Я не упрекаю, просто хочу разобраться во всем до конца…

— К чему же вы пришли?

— Всюду только и говорят, что ни один из нас не настоящий. Уж если-де существует один искусственный человек, значит, их может быть и больше.

— В том-то и дело! Только подумайте — ваше сообщение об изобретении, как бумеранг, обратилось против вас же самих! Власти любой ценой хотят отвлечь внимание общественности от планов, вынашиваемых уже давно, — развязать агрессивную войну, войну, которая уничтожит в своем огне миллионы человеческих жизней. Ваше изобретение пришлось весьма кстати: теперь правящие круги пытаются убедить всех, что во главе международного движения за мир стоят роботы! Люди-автоматы, понимаете? Народ хотят запугать этаким страшилищем!

После минутного молчания он продолжал уже спокойнее:

— Теперь они кричат на всех перекрестках, будто репродуцированные люди, размноженные к тому же в неограниченном количестве, вполне возможная вещь! Они-де таят в себе смертельную опасность,

и поэтому против них нужно защищаться. А "защищаться — значит вооружаться!

— Выходит, один и тот же факт можно представить по-разному, все зависит от того, какое толкование выгоднее, — заметил я иронически.

— Факты, профессор, упрямая вещь, а вот доверчивых людей до сих пор удается вводить в заблуждение. Кстати, вас не удивит, если здесь вдруг появятся полицейские агенты? Они могут нагрянуть с минуты на минуту… Для полиции момент как нельзя более подходящий: можно поймать сразу двух зайцев — накрыть обоих Бирмингов!

У меня снова мелькнула мысль — а не отключить ли двойника?

— Мое время на исходе, — тихо проговорил тот. — А пока я в вашем распоряжении!

— Позвольте, что значит "на исходе"?

— Именно то, что я сказал.

— Не говорите загадками!

— Хорошо, попытаюсь разъяснить. Человек живет до тех пор, пока находит в этом смысл…

— Значит, вы не видите смысла в жизни?

Двойник едва заметно покачал головой.

"Что это означает, — я растерялся, — согласие или отрицание?"

— У человека обязательно должна быть цель, ему нужно непременно жить в действии. Мне же ничего другого не осталось, как умереть. И я умру.

Последние слова потрясли меня. Он не сказал "исчезну" или "сойду со сцены", — нет, совершенно отчетливо он произнес: "Я умру".

— Послушайте, зачем вам умирать? Установку всегда можно включить снова…

Репродуцированный Бирминг уселся в кресло.

— Вы так и не хотите понять, профессор, что у вас больше нет установки.

Я даже зажмурился.

— Произошла абсорбция, то есть полное поглощение, — продолжал он, не обращая на меня внимания. — Под действием биотоков вещество, состоящее из сверхчувствительных молекул, приняло форму человека.

— Каким образом?

— Вам лучше знать, — спокойно ответил теледвойник.

— Вы хотите сказать, что с того критического момента вы — полноценное одушевленное существо? Иначе говоря, человек?

— Вы невнимательны. Я же совершенно ясно сказал: под воздействием биотоков сверхчувствительное вещество приняло форму человека. Все остальное появилось несколько позже. Чтобы вам была понятна моя мысль, приведу пример: как по-вашему, можно ли считать полноценным человеком только что родившегося младенца, жизнедеятельность которого на первых порах определяется лишь инстинктами?

— Безусловно.

— Но ведь я-то появился на свет взрослым человеком. Поэтому я и говорю, что мое младенческое состояние длилось считанные минуты.

— Тогда как же вы могли заключить, что… словом, что вы не настоящий, а искусственно созданный Бирминг?

— Я этого никогда не утверждал.

Мы в упор посмотрели друг на друга.

— Не утверждали?

— Никогда!

— Но ведь только что вы совершенно недвусмысленно заявили, как под воздействием биотоков установка… следовательно, вы всего лишь…

— Вы путаете совершенно разные вещи. Настоящий Бирминг — это я.

В бешенстве я вскочил:

— Уж не меня ли вы считаете мною же изобретенным аппаратом?!

— Профессор, успокойтесь…

Огромным усилием воли я сдержал свой гнев.

— Извольте объяснить…

— Я стал полностью одушевленным человеком в тот момент, когда вы были самим собой, то есть истинным Бирмингом, свободным от каких бы то ни было условностей. Вот эти подлинные черты вашего характера и перешли ко мне.