Телефон звонит по ночам
Шрифт:
Он сдал вещи в камеру хранения. Пока ему выписывали квитанцию, она думала: «Что с ним? Почему он так плохо одет?» В ее мыслях не было и тени высокомерия, только боль и жалость.
Он сказал, что приехал в командировку из Донбасса.
– Там у нас гидрорудник, – сказал он. – Может, слышала – Полыновский. Полгода, как действует.
Нет, она не слышала. Она сбежала из горного, со второго курса. Теперь все было позабыто. Даже странно было теперь, что когда-то она сдавала начертательную геометрию. Ей было
– Куда пойдем? – спросил он. – Предлагай. Ты москвичка.
Она хорошо знала рестораны, почти всюду бывала с Олегом. Она перебрала их в памяти. Чопорный «Гранд-отель», бестолковую, набитую приезжими громадину «Прагу», крикливый «Арагви». Никуда не хотелось.
– Поедем в парк, – сказала она. – Там можно перекусить.
Ресторан-поплавок был еще закрыт, и они побродили по тенистым аллеям, усыпанным красным песком. На песке качались, шевелились сплетенные, просвеченные солнцем тени старых лип и тополей. Визжали ребятишки на «чертовом колесе», пенсионеры, полулежа в шезлонгах, читали газеты.
Потом она сидела на парапете, а он стоял возле нее и курил, глядя на реку. Она уже знала о нем все. Знала, что он работает начальником подземного участка. Что начальник гидрорудника Сергей Бородин. Да, знаменитая была свадьба на первом курсе! Ольга и сейчас с ним. Растолстела. Детишек двое. В общем, почтенная мать семейства.
– Там еще есть наши, – сказал он. – Павлик Забазлаев. Спортсмен был. Ты ему нравилась. Помнишь? Должна помнить. Женщины таких вещей не забывают. Он только что прибыл. На должность начальника шахты…
Она слушала его и не слушала. Ее поразило, что Стах не женат. Он сказал об этом просто, между прочим, как будто это не имело значения. А может быть, это и в самом деле не имело значения для них?
Она протянула руку и сняла с его головы кепку. Русые волосы его слегка поредели. Но и это не имело теперь значения.
Значение имело лишь то, что он был рядом и она держала в руках кепку, еще хранившую его тепло. Она поднесла ее к лицу, как любила делать когда-то, вдохнула запах его волос, который помнила или вспомнила сейчас.
Мимо прошла компания – два парня и девушка в пышной короткой юбке. Парни несли книги, девушка – волейбольный мяч. Что-то привлекло их в молчаливой паре у парапета, – они дважды оглянулись. И она подумала, что может встретить здесь своих студентов. Или – еще лучше – Зою Петровну, молодую преподавательницу со своей кафедры.
Но и это было ей сейчас безразлично.
– Сейчас откроют, – сказала она. – Видишь, уже шевелятся…
Вскоре они сидели за столиком у окна, за которым свежо плескала река.
Она сама взяла карточку и сказала тучному официанту, с любопытством смотревшему на них:
– Мы хотим есть. Дайте нам что-нибудь сытное и вкусное. Понимаете?
У Олега это получалось шикарно. Сейчас это прозвучало нелепо, потому что не только официанту, продолжавшему бесцеремонно разглядывать их, но и им самим не верилось что они придут сюда еще раз.
– У нас фирменное блюдо – блинчики, – сказал официант.
– Давайте блинчики, – согласилась она. – И что-нибудь мясное. Бифштексы есть?
– И четыреста коньяку, – сказал Стах.
– Ты много пьешь? – спросила она, когда официант отошел.
– Не очень.
– Это хорошо, – похвалила она. Он засмеялся.
– Чего ты смеешься? – спросила она.
– Смешно, – сказал он. Но сам уже не смеялся. – Все наши разговоры. Кому это нужно? Ты бы еще спросила, хожу ли я к девочкам… Неужели тебе интересно все это? Цветут ли вишни в Донбассе и всякая ерунда.
– А чего ты ждал? – спросила она.
Что-то в его тоне обидело ее. Она вспомнила, как бежала, боясь опоздать к приходу поезда. Как торопливо надевала свое лучшее платье. Она впервые вспоминала об этом как о своей заслуге, может быть потому, что он воспринял это как должное.
Платья ее он, казалось, совсем не заметил, а на туфли обратил внимание лишь потому, что они ей жали.
– Чего я ждал? – повторил он. – Я ждал, что мы поговорим открыто. Как говорили когда-то. Поговорим о жизни. За семь лет мы оба изменились. Вот я и хотел узнать – как. Может, настолько, что нам уже не о чем говорить…
Она смотрела на его нервные длинные пальцы. Когда он наливал в фужер воду, они слегка дрожали.
«Неужели с тех пор они дрожат у него? – подумала она. – Или только сейчас, потому что он волнуется».
Ей хотелось взять его руку и прижать к губам. Но официант уже стоял над ними, хозяйничая и переставлял на столе посуду. Пол слегка покачивался, а возможно, это просто казалось ей, потому что она знала, что под ними река. Зал «поплавка», где сидели они, был почти пуст. Только за одним из столиков в стороне три летчика пили пиво. С реки веяло свежестью. Стах расстегнул верхние пуговицы кителя. Фирменные блинчики остывали в тарелках.
Она подумала, что ему жарко, неудобно и невесело. Может быть, он даже жалеет, что дал ей телеграмму.
– Как ты узнал мой адрес? – спросила она.
– В справочном. В один из приездов.
– Ты бывал в Москве?
– Бывал. Я даже видел твой дом.
– И не зашел?
– Нет. Не мог.
Она смотрела на него потрясенная, притихшая. Сколько раз ей казалось, что он бродит вокруг ее дома, не решаясь зайти. Чаще это бывало весной, на переломе дня и вечера, когда голубизна неба становится бледней, а в окнах домов, обращенных на запад, ярко пылает солнце.
– Блинчики остынут, – сказала она.