Телекинез
Шрифт:
Было ещё обидно, что правда после этого вскрылась окончательно и последовали неприятные уточнения от матери, которая до сих пор верит в святость и непоколебимость своего сына, но удалось отмазаться начавшейся болью в районе выстрела и всё сошло на нет. Дальше разговор пошёл в более-менее стандартное русло и у меня даже получилось отвлечься от всего этого бреда. В общем, время было проведено с пользой, варианты моих дальнейших действий окончательно сформировали свой каркас, оставив для себя лишь ряд незакрытых вопросов.
Что делать дальше? Пользоваться советом дружелюбного мента? Смиренно сесть в тюрьму? Бежать, ни на кого не обращая
На счёт тюрьмы я уже всё решил для себя точно. Этому не бывать, кто бы что не думал. Не моё это, да и не считаю я себя виноватым, раз на то пошло. Не для того я пахал три года без перерывов, чтобы из-за одного единственного срыва уехать надолго. Да, накосячил, моя вина тут неопровержима. Но разве это повод смиренно подставлять задницу? Да я в большей степени готов пойти на служение государству, раскрыв свою способность, нежели «чалить» в местах не столь отдалённых. Ещё не надо забывать риск там вообще «двинуть кони», раз у бандитов официально меня наказать не получилось. Так что нет, вопрос с тюрьмой у меня короткий.
Тогда получается, что придётся что-то удумать с близкими. Есть у меня одна задумка на счёт родителей и сестры, как сбагрить их от всего этого дерьма подальше, но что тогда делать со всеми остальными? Дяди, тёти, двоюродные-троюродные братья, сёстры. Если так подумать, то я бы на стороне бандитов пытался достать меня до последнего. И как тут не крутись, всех у меня спасти не получится. Что в таком случае делать? Совершить превентивные меры? Какие это интересно? Да и вообще, разве я сейчас не утрирую? Нахер я им вообще так сильно буду нужен? Короче говоря, здесь всё мутно, так что будем действовать по факту.
С апелляцией же вообще действую на удачу. Я, конечно, уже направил прошение на подачу соответствующего заявления и рассказал родителям копать в этом направлении, но не думаю, что это сработает. Слишком просто получается. Избил десять человек, одного, скорее всего, даже госпитализировали и за это мне ничего не будет со стороны закона? Как бы не так. Бумажку написать и подождать мне не сложно, но это точно не повод верить и надеяться на лучшее. Так не бывает и всё тут…
Когда план дальнейших действий был более-менее обдуман, последующее времяпрепровождение в больнице проходило незаметно. Заняться толком было нечем, новых новостей ни от кого не приходило, хотя я каждый день об этом спрашивал у медсестры, которая время от времени захаживала чтобы меня проведать. Постоянно сидеть и передумывать ситуацию мне быстро поднадоело, так что последующие несколько дней я провёл с реальной пользой.
Мне очень не хотелось ещё раз испытывать на себе выстрелов от пистолета и так как доспех с этим явно не справился, единственное, что мне оставалось — расширять возможности. Да, доспех очень помог в драке, но если бы я мог поднять хотя бы 100 кг, до неё бы даже не дошло. А если было бы 200 кг, то и вовсе раскидал бы всех в стороны, оставив расправу над коллектором на десерт. Так что, приоритет в развитии был быстро найден и я приступил к неспешным тренировкам.
Камера наблюдения мешали действовать открыто, зато, всё что под кроватью, ей было недоступно. На том я и остановился, сначала стараясь
Максимальный вес — 69 кг
Многозадачность — 3
Расстояние — 20 м
Размах — 104 см2
Точность воздействия — 1 см3
Сила воздействия — 15 атм
Материализация — 1 ЕП
На секунду меня даже посетила мысль, что стоит всё же попасть в тюрьму и там каждый день устраивать подобные разборки, тогда прокачка вообще не займёт много времени, но всего хорошего в меру. По словам врачей, я, вроде как, мог даже умереть от внутреннего кровотечения, так что это такое. По идее, можно обойтись и без таких трудностей, просто тратя на тренировки больше времени. Прогресс будет заметно хуже, но зато без двухнедельного больничного со всеми вытекающими…
Глава 13. На дне
Прошла неделя. Организм окончательно окреп и теперь я мог свободно посещать туалет, а не три раза в день, при помощи санитара. Тошнота прошла, боли в желудке угасли, оставив после себя лишь неприятный сине-жёлтый отёк в районе выстрела. По всему выходило, что я здоров и готов идти по этапу, но почему-то в последнее время ко мне никто даже не захаживал. Я было уже хотел, насытившись свободой, подать прошение на перевод в место попросторней, чтобы можно было устраивать прогулки и время от времени разминать кости, а не наворачивать бесконечные круги в четырёх стенах, как мои потуги прервал лечащий врач, который вёл себя так, будто меня в первый раз увидел.
Мое заявление было тотчас смято и выброшено в урну, а на моё удивлённое лицо он лишь ответил, что меня и так переводят. Я было уже хотел притвориться больным, чтобы совершить побег из больницы, а не решётки, но этого не понадобилось. Не успел я открыть варежку, как мне выдали мои поношенные вещи, ввели в палату и на том откланились. На все мои вопросы, брошенные врачу в спину, я получал крепчайший игнор, так что пришлось познавать мир у постояльцев общины.
Одним из тех, кто ввёл меня в курс дела, был рыжий мужичок лет 40-ка, который лежал здесь с сломанной ногой и утверждал, что это самая обычная больница, а не конвойная санчасть.
— Так-так, можешь повторить ещё раз? А то я до сих пор ничего не понимаю…
— Да что тут непонятного? Говорю же, я сам только вчера узнал, что сюда, оказывается, могут людей со статьями бросать. Привели одного парня также, как и тебя, ничего не сказав. Сегодня с утра выписали, и, насколько я знаю, он уже наслаждается гражданскими благами. В общем, хрен пойми что в этой мусарне происходит, я сам ни черта не понимаю.
— То есть, его тоже скрутили в участке и перенаправили лечиться в обычной поликлинике?
— Чёрт его знает, что там было. Говорил, что посадили не за что, избили, издевались несколько дней, после чего он чуть кони не двинул. Проснулся уже здесь, пролежал под капельницей с неделю и его сюда перевели с перегипсованной рукой, а после выписали, как ни в чём не бывало. Я до сих пор не могу в это поверить.
— А в каком хотя бы участке он был, не говорил? — начал я уже догадываться, что могло произойти
— Вроде в советском районе. Точный адрес не помню.
— Понятно. Спасибо, что просветил.