Телепорт.ru

Владимов Максим

— Не говори ничего про Институт — я и так всё знаю, — и тут же, среагировав на мои недоверчиво прищуренные глаза, пояснил: — Не всех наших оттуда согнали, осталась ещё пара источников. Так что, тут главное — результат. Работать есть с кем?

Пришлось всё же обрисовать картину крупными мазками. Заодно, спохватившись, выложил всё, что мне поведал Артемьев по дороге. Андрей нисколько не удивился, только кивнул и проронил коротко:

— Очень похоже на правду. Только уже не важно. Эту вазу нам уже никак не склеить.

– *-*-

Пересечься

с Рыжей нам удалось только вечером. Она была занята устройством молодёжи на временное жительство — им, как выяснилось, с собой дали хрен да ни хрена, только то, что на них было, по большому счёту. Пришлось покупать почти все житейские мелочи — а как, когда охрана никуда не пускает? “Пишите заявку, привезём… когда-нибудь”. Как ещё они там без меня обошлись — даже самому удивительно. Но как-то разрулили, более того, Лина под шумок закупилась нестоловской едой и на нашу долю тоже. Увидев её искреннюю гордость по этому поводу, я в очередной раз скрипнул зубами: ну вот чего мне стоит — в теории — прямо сейчас мотануть в Мексику за фруктами? Вот хрен знает кому — таскал, всё подряд, по первому знаку, и без высказанного желания даже, а моей самой ценной и нужной Рыжей — не могу! Паршивой колбасе радуемся, чёрт побери!

Пока я злобился и в очередной раз обещал себе завтра же решить… ну хотя бы начать решать! вопрос с нашим “заключением”, Рыжая быстро порубала-поджарила всё добытое, превратив продукты в вполне приличный ужин. Подкравшись сзади, я тихонько утащил солёный огурчик — мда, это вам не Белоруссия.

— Что, невкусный? — огорчённо спросила Рыжая, повернувшись ко мне.Выглядело это здорово неоднозначно, учитывая нехилый такой тесак, который она держала в руке остриём вверх и ко мне.

— Ну, думаю, из того, что вообще возможно добыть в Долгопрудном, этот огурец — самый лучший! — с готовностью отбарабанил я.

Но Лина всё равно расстроилась. Пришлось успокаивать и утешать… А я и сам ни фига не спокойный!

В итоге, за ужином мы оба старательно избегали хоть сколько-то острых тем. Просто поели, потрепались про перспективных сотрудников из Института, и всё. Разговор по молчаливому согласию оставили на потом. Тем более, что уже в конце, когда из еды почти ничего не осталось — мы оба, оказывается, здорово по чему-то такому соскучились — Рыжая вдруг вскрикнула:— Ой! Я ж забыла! — и заполошно метнулась куда-то в коридор.

Вернулась она с виноватым видом и бутылкой красного сухого. Ну, тут уж мы оба — только за, долго приглашать не придётся. Сидели на диване ещё час, обнявшись, последние бокалы тянули, как могли — вино неожиданно пошло в жилу на все сто. В конце на нас упало какое-то странное оцепенение, было лениво даже думать, не говоря уже о том, чтобы встать.

В кровать бухнулись прям в одежде. Я пихнул Рыжую локтем:

— Ты чего рассказать-то хотела? Важное что?

— М-м-м? А… да не знаю даже. Мама звонила.

Особо рассказывать Лине было откровенно лень, но несколько фраз она всё же мне на ухо нашептала. К моей “тёще”, оказывается, прямо на работу явился офицер ФСБ. Из местного управления, по Санкт-Петербургу. Какого хрена так — лично я понять не могу: по идее,

нами должны заниматься федералы, нет разве? Ну, или Мария Александровна что-то не так прочитала в удостоверении, хотя это вряд ли, конечно.

Из рассказа Рыжей я вынес впечатление, что разговор носил характер предупредительной беседы. Наверное, примерно такие же разговоры “коллеги” нынешних спецслужбистов вели с родственниками желающих эмигрировать из СССР… Что самое интересное — беседа, похоже, оказалась вполне результативной, поскольку Рыжая мельком упомянула напутствие, под конец звонка данное ей матерью: “Сиди там тихо!”. Прям слово в слово, все фсбшники так говорят, почему-то. “Мы вас в камеру посадим, а вы там сидите тихо! Поумнее вас люди сами разберутся, когда выпускать!”.

Я опять разозлился и, видимо, слишком шумно задышал носом — Рыжая встревожилась, сразу проснулась, поднялась на локте, уставилась тревожно.

— Ну ты чего? — потрясла она меня. — Чего? Ничего ж такого не случилось! Никто никого не арестовал, и не обвинял ни в чём даже.

Выдохнув и с трудом удержав в себе мат, я срывающимся голосом проскрипел:

— Да. Не арестовал. Спасибо Партии за это, — и, резко повернувшись на бок, облапил Рыжую так, словно кто-то попытался у меня её отобрать, и голосом матёрого искусителя предложил:

— А хочешь прямо сейчас на море?!

Глава 30

Либанова и ко я опять застал в лабе, правда, на этот раз они всей бандой явно пришли буквально пять минут назад — вон даже расселись ещё не все, две задницы торчат из-под стола и общаются друг с другом на повышенных тонах, а с другой стороны трое молодых сбились в кучку и над чем-то ржут, время от времени бросая опасливые взгляды на начальство. Сам завлаб, правда, был в числе тех, кто “все”, надёжно угнездившись на своём командирском месте, и даже комп уже успел загрузить. Дверью я хлопнул нечаянно, честное слово, но, увидев, как все присутствующие всколыхнулись, каюсь, испытал неизвестно откуда взявшееся мстительное удовольствие.

— Здравствуйте, товарищи! — поздоровался с выражением, как диктор Центрального Телевидения, которого я, впрочем, никогда не видел.

Но слышал, что они вещали как-то так, с пафосом 99 lvl — надо бы, кстати, найти пару записей в ютубе, заради расширения кругозора.

— Чего это у тебя глаза такие красные? — произнёс вместо приветствия Либанов, являясь из-за оборудования целиком. — Думал, ты позже придёшь. Пошли, пошепчемся.

В “термосе”, даже не доведя ритуал задраивания люков до конца, Либанов повернулся ко мне с кривой ухмылкой:

— Поржать хочешь? Дима к Лёхе попросился! — и тут же сам пояснил: — Лёха звонил сегодня утром, вентилировал, не будем ли мы против.

— И где надо смеяться? — осторожно осведомился я.

— Как где? — Андрей даже руками всплеснул. — Лёха у нас кто? — и замер, предоставляя мне право продолжать.

Я молчал, не зная, в какую сторону играть, и пришлось завлабу продолжать самостоятельно:

— Лёха у нас кэ-фэ-мэ-эн! И Михалыч тоже! А Дима — доктор! И он, понятно, не будет ни главным, ни даже замом! Красиво?