Телестерион [Сборник сюит]
Шрифт:
Входит Леонардо, пропуская вперед Мону Лизу, миловидную женщину лет 30, в сопровождении монахини.
М о н а Л и з а (усаживаясь в кресле, вполголоса). Снова музыканты? Я говорила, развлекать меня не нужно.
Л е о н а р д о (снимая покрывало с картины на поставе). Они уж напросились сами. Играть готовы ради собственного удовольствия.
М о н а Л и з а. А актеры?
Л е о н а р д о. Заезжие комедианты. Им нужно заработать хоть что-то, чтобы не протянуть ноги в их странствиях по Италии.
М
П о э т. О, Мона Лиза, благодарю за доброе слово. И вы угадали, вернулась Муза. Я вновь пишу, а не просто пою свои старые песни.
М о н а Л и з а (взглянув на художника). Я замолкаю, а вы говорите.
П о э т. Вся Флоренция словно очнулась от наваждения и колдовства Савонаролы. И это не только мои впечатления, а говорит гонфалоньер Пьеро Содерини. Он заявил, что заказ Микеланджело изваять Давида был первым единодушным решением Синьории со времен Лоренцо Великолепного.
Л е о н а р д о. И это великолепно.
П о э т. Заказ мессеру Леонардо расписать стену в зале Большого совета за 10 тысяч флоринов и вовсе громадное дело.
Л е о н а р д о. О, да! Особенно, если Микеланджело в вечном соперничестве со мной возьмется расписать там же другую стену.
П о э т. О, это было бы в самом деле великолепно!
Л е о н а р д о. Микеланджело меня не взлюбил почему-то.
П о э т. Он молод, он жаждет самоутверждения.
Л е о н а р д о. Это понятно. Он сердится на меня за то, что я смотрю на скульпторов как мастеровых. Работать с мрамором в самом деле тяжкий, изнурительный труд. То ли дело живопись. Ни пыли, ни пота. Но "Давид" не изваяние мастерового. Ни в древности, ни в наше время ничего подобного никто не создавал.
П о э т. Воистину так. А флорентийцы вот как отзываются о статуе Микеланджело. Проходя через площадь Синьории, я всегда прочитываю бумажки, какие приклеивают на пьедестале. Хотите знать, что там было сегодня?
Л е о н а р д о. Конечно.
П о э т (вынимая лист из книги). Я записал эти послания, разумеется, к Микеланджело. (Читает.) "Мы вновь стали уважать себя". "Мы горды оттого, что мы флорентийцы". "Как величественен человек!" "Пусть никто не говорит мне, что человек подл и низок; человек — самое гордое создание на земле". "Ты создал то, что можно назвать самой красотой". Ну, о бумажках с "Браво!" не говорю. А на днях висела записка с подписью.
М о н а Л и з а. Я слышала о ней.
Л е о н а р д о. Чья?
П о э т. "Все, что надеялся сделать для Флоренции мой отец, выражено в твоем Давиде. Контессина Ридольфи де Медичи".
Л е о н а р д о. Она же в изгнании.
М о н а Л и з а. Живет неподалеку от города в имении мужа. Не удержалась, по-видимому, и тайно приходила в город.
Л е о н а р д о. И оставила записку за своею подписью. Обычная женская непоследовательность.
П о э т. Восхитительная непоследовательность!
М о н а Л и з а. Смелость! Записка звучит интимно, не правда ли? А не побоялась ни мужа, ни властей. Она достойна восхищения.
Л е о н а р д о. Мы ценим в людях те качества, какие ощущаем в себе, как возможность или необходимость. Вы смелы, Мона Лиза?
Поэт отходит в сторону и дает знак музыкантам. Звучит музыка в унисон со странными звуками стеклянных полушарий фонтана и воды.
Актеры начинают некое представление.
8
Там же. Леонардо да Винчи входит в дорожном плаще и с сумкой. Ковра и кресла нет, фонтан безмолвен, цветут лишь ирисы.
Л е о н а р д о Что я услышал? Только слов обрывок, Из разных уст, быть может, лишь случайно Сложился тайный смыл, и сердце сжалось. Три года приходила и садилась, Безропотно, с доверием к искусству, Причастной быть желая к красоте, С монахиней безмолвной, не таясь Пред нею никогда — в словах, в улыбке.Из-за кустов появляется лань.
Ты здесь? И тоже ждешь ее? Ну, значит, Придет, узнавши о моем приезде, Как обещалась тоже возвратиться В Флоренцию три месяца назад.