Теллурия
Шрифт:
Зажмурился Марс, руками себя за бока обхватывая, лоб вперед вытягивая.
Муж сочно щелбан ему пробил. Марс ойкнул по-беззвучному, словно во сне губами муху отогнал.
С бутылкой теплого самогона в руке Анфиса нырнула под простыни к мужчинам:
– Ну чего, деловыя, обмоем припек?
Муж проницательно на бутылку мутную сощурился, потрогал:
– Никак опять последыша подсунуть тщишься?
Анфиса – со стуком сердитым бутылку на стол:
– Сашок, первача всего восемь вышло, заквасили мало!
– Так. Значит, заквасила ты мало,
– Сашок, ну не выйдем в плюс, коль вы первач выжрете!
– А мы не выжрем. – Муж с Марсом переглянулись рассудительно. – Мы с него начнем. Так, Марс Иваныч?
– Так! – Марс распрямился, бороденку огладив.
– Знаю я, как вы начнете! – замахала руками Анфиса, словно от чертей невидимых отбиваясь.
– Ты, чем лаяться, лучше закусь сообрази. – Муж умницу трубочкой свернул, в пивную кружку засунул, три стаканчика с полки снял, полотенцем нечистым протирать принялся.
– Сашок, ну давайте по стаканчику первачика, а потом последки? – Анфиса взмолилась, про себя бормоча: “Чтоб вам впредь токмо воду пить, будейросы”.
– Об чем толковище?! – Муж не торопясь, как палач топор, стаканчики протирает, на лампу проглядывает. – Цзяошэ! [65]
– На перваче свет клином не сошелся, – Марс резонно заключил. – Но начать с него надобно.
– Начать с него надобно, – повторил муж серьезно.
– Хос-споди… – В холодильник подоконный Анфиса полезла, стала метать на стол закусь: огурцы соленые, капусту, сало, тофу, грибы.
65
Цзяошэ! – Договорились! (кит.)
И, страдая, выставила мужчинам первача.
Муж одобрил:
– Другое дело, жена!
И стал разливать.
– Мне – последыша! – Анфиса уперлась.
– Ты, Анфиса Марковна, не нарушай субординаций. – Муж за задницу пухлявую Анфису ущипнул. – Работу правильную правильно и обмыть надобно, так, Марс Иваныч?
– Так!
– Последыша, последыша… – Анфиса хнычет.
– Не могу я позволить, чтоб такая женщина последки пила. – Берет муж Анфису за руку, от постирушек вываренную, в глаза заглядывает. – Не такая ты, Анфиса Марковна.
– Не такая! – Марс подтвердил, бороденку жуя.
– Садись! – Муж стул ногой подогнал, Анфису – за плечи вниз.
– Да ну тебя… – рассмеялась Анфиса устало, задом квелым на стул плюхаясь.
– За Государя. – Муж стаканчик поднял.
– За Государя, – Анфиса с Марсом повторили.
Выпили, на закуску навалились.
– Ты, Марс Иваныч, не торопись с продажею, – завела Анфиса старую песню свою. – У нас нынче копейка водится, торопиться некуда, лучше уж подороже продать, в Бутово съезди, пихни под станцией инвалидам…
– Как продам – так и продам, – Марс отрезал.
Муж по второй
– Ну Сашок? – Анфиса губы плаксиво скривила. – Обещал же!
– Вторая – чистая должна быть, ибо пьем за родную коммунистическую партию, – муж урезонил. – Вы с Марсом беспартийные, а я православный коммунист со стажем. И не могу позволить такого блядства.
Выпили Марс с мужем, Анфиса обиженно лишь пригубила.
– Эт-то что такое?! – Муж перестал капусту жевать, в стаканчик жены грозно пальцем тыча. – Идеологическая диверсия? Провокация хохляцких плутократов? Вылазка воинствующих атеистов?
– Терроризм! – Марс, пьянеющий быстро, бороденкой замотал по-козлиному.
– Не буду пить первач, – отрезала Анфиса, лицом каменея.
– Анфис… – Муж руками развел, чуть бутылку со стола не смахнув. – Ты нас уважаешь?
– Сашок, мы ж на новую печь копим, ты ж знаешь наши нужды! – с обидою Анфиса проныла.
– Накопим, – сурово муж пообещал. – Вот это выпьем и накопим.
И ногтем прокуренным по бутылке первача прищелкнул.
Анфиса выдохнула бессильно, взяла огурец, захрустела.
– Слава нашей партии родной! – Муж взял полный стаканчик в левую руку, встал, размашисто перекрестился и выпил одним духом.
Как беспартийные, Анфиса с Марсом выпили сидя.
Стали закусывать.
– Ты вот, Анфис Марковна, говоришь – под станцией, инвалидам, – хрустел Марс. – Год назад – без никаких продавал там. А нынче под станцию даже беглый китаец не сунется – не тот инвалид пошел. Зарежут, как собаку, самогон выпьют, а тобой закусят.
– Эт почему ж так?
– А потому, что от жизни отстаешь, кроме личного ничего не видишь, – укорил муж жену, капусту наворачивая. Социальные попечения. Общественная воля. Старые раны страна долго залечивает. Государь и партия делают все возможное. Но ди-а-лектика текущего момента оказывается сильнее.
– Год назад там, под платформой, кто сидел? – стал объяснять по-своему Марс, пальцы загибая. – Инвалид войны уральской. Их там оружием обычным глушили, ну, напалмом еще жгли. А нынче кто и откуда в Москву попер? Краснодарские ветераны. Их там салафиты глушили оружием новым, убойным.
– Вакуумно-паралитические бомбы, – подсказал муж.
– После них у солдата ум отшибает. По мне, лучше обе ноги потерять, чем разум.
– Стало быть, под платформу не полезешь больше? – с обидой растущей жевала Анфиса.
– Да я б полез, не побоялся, если б они хоть платили рублем. А то – вот чем под платформой нынче платят! – Марс сунул руку в карман, вытащил стопку перетянутых резинкой пустых теллуровых клиньев. – Гвоздями пустыми! Три гвоздя за бутыль. А что с ними я делать буду? Про указ слыхала?
– Указ нумер сорок, – самодовольно муж почесался. – Токмо через аптеку.
– Токмо через аптеку! – развел Марс руками, простынь задев. – Половину – государству.
– Новая политика, а как же… – Муж зачерпнул рукой квашеной капусты, запрокинулся, в рот сверху заправляя.