Тельняшка – наш бронежилет
Шрифт:
По одному, не спеша, держа в высоко поднятых руках автоматы, бойцы поднимались наверх. Вместе с ними поднимались и плененные матросы.
Радостно улыбаясь, пираты тут же отбирали законную добычу, на всякий случай обыскивали каждого бойца и строили всех пленников в ряд.
Сцену пленения снимал на видеокамеру оператор. Надо же показать русским переговорщикам, что военные и матросы живы. Это поможет им, русским, быть более сговорчивыми при выкупе.
В стороне стоял черный громила в майке, в зеленых камуфляжных брюках, на ногах —
Последним, как и было оговорено, поднялся на палубу Батяня в форме помощника капитана.
Окинув коротким взглядом громилу с автоматом, Батяня подумал: «Здоровый, лосяра… Наверное, он — главарь… Завалить будет не просто…»
— Построиться, — коротко приказал громила.
Группа молча построилась в шеренгу.
Когда все пленники были выстроены, громила, поигрывая автоматом, прошелся перед пленниками, внимательно заглядывая каждому в лицо. Пройдя вдоль шеренги, он снова почему-то вернулся к Батяне. Остановился перед ним и стал внимательно рассматривать его лицо.
Батяня делал то, что обычно делают матерые уголовники на допросе. Он изо всех сил старался не встретиться взглядами с громилой, понимая, что может выдать себя, свою ненависть.
Громила, видимо, что-то чувствовал.
«Видимо, скотина, чует, где смерть его прячется», — подумалось Батяне, и в то же время он изо всех сил удерживал себя от желания взглянуть, встретиться взглядом с громилой.
— А где белый-белый господин? — вдруг спросил у Батяни громила. — Где тот господин, у которого пальцы в крови?
И только сейчас вся команда заметила: в суматохе исчез, будто испарился, загадочный ученый.
Видимо, страх новых мучений погнал его в тот загазованный коридор, откуда он недавно выполз полуживым…
Почему-то громила обращался не к капитану, у которого была забинтована голова, а к Батяне.
— Не знаю, — глухо ответил Батяня, не подымая головы. — Не видели мы никакого белого господина.
Неужели этот громила своим звериным чутьем почуял что-то неладное?
Покачиваясь на ногах взад-вперед, громила молчал. Думал.
Команда напряглась, готовясь в любую минуту сорваться с места.
Наконец громила кивнул одному из своих пиратов, дулом автомата показывая на крышку люка, из которого только что вылезли матросы и команда Батяни:
— Брось внутрь гранату на всякий случай… Вдруг кто-то остался. Мы — не дураки, нас не обманешь…
Пират подошел к люку и заглянул в темное пространство. Но ничего он там не увидел да и увидеть не мог. Сняв с груди гранату и сорвав чеку, пират бросил гранату вниз и быстро прикрыл люк. Раздался взрыв. Взрывной волной люк отбросило. Оттуда, из чрева сухогруза, потянуло гарью и дымом.
— Вот это я в любой момент могу сделать и с
Затем, наведя автомат на Батяню, произнес:
— Идем в рубку. Будешь с родиной говорить. Ты должен любить Россию. Я Африку люблю, а ты — Россию.
Подталкивая Батяню дулом автомата, он повел его в радиорубку, где за рацией сидел темнокожий кучерявый радист.
Весело и довольно скаля зубы, радист посмотрел на Батяню, как на близкого родного человека, и произнес на русском языке:
— Я русский знаю. Я учился в России. В Тамбове учился. Там учился, где тамбовский волк живет. Я технику изучал. Я все понимаю. И поэтому, мать твою, не болтай лишнего. Скажешь лишнее, мать твою, тебе тут же писец будет.
«Сколько же мы их на свои головы повыучивали? — подумал Батяня. — И все запоминают, как правило, только одну фразу — мать твою да мать твою… Вместо благодарности на всех континентах звучит…»
— Говори, мать твою, с хозяином парохода. Он ждет тебя, ждет, что ты ему скажешь, — связист протянул Батяне наушники.
Присев на стул возле рации и надев наушники, Батяня услышал голос представителя пароходства.
— Кто у микрофона? — поинтересовался представитель пароходства.
— Помощник капитана Иванов Иван Иванович, — ответил Батяня.
Он понимал, что сейчас рискует. Сейчас его, наверное, слушали не только представители пароходства, но и военные. И его главная задача: любым образом передать информацию военным, что не только члены команды сухогруза живы, но и они, десантники, живы. Но каким образом это можно сделать?
Сзади за спиной Батяни высился громила с автоматом. Сбоку, наклонив голову, с улыбочкой слушал разговор кучерявый темнокожий умник, хорошо знающий, где живет тамбовский волк…
Понимая, что рискует, но не видя другого выхода, Батяня сказал:
— Прошу нас освободить. Близится шторм. Соглашаемся на выход в открытое море. Там мы сможем выйти из штормовой зоны. Здесь, возле отмели, сухогруз разломит… Кстати, передайте моему дедушке Прохорову, что я жив и здоров. Он старый и больной человек, его девушки не любят, и я являюсь его единственным утешением в его одинокой жизни…
Все… Главное он сделал.
Стараясь не подымать голову, тем более стараясь не встречаться взглядом ни с веселым кучерявым умником, ни с громилой, Батяня затих, готовый к новому повороту событий.
Догадались ли они?
Но тишина была за его спиной.
— А меня девушки любят, — похвастался веселый связист, забирая из рук Батяни наушники. — Меня ваши телки очень любили…
«Тебе, скотина, только с коровами и трахаться», — зло подумал Батяня.
В памяти всплыли лицо Чалова, высокий нескладный Сидоркин. Вспомнилась недавняя сцена на аэродроме, когда Сидоркин зло смотрел на Калмыкова, демонстрирующего правильный кошачий прыжок. Где сейчас Чалов? Где сейчас Сидоркин?