Тело и душа
Шрифт:
— Равно как и моя тоже!
— И твоя, — согласилась она.
— Поэтому ты решила прийти сюда, чтобы сунуть свой нос в чужую личную жизнь?
— Я хотела предупредить тебя, Рози. Давай оставим этот угрожающий тон, мы же друзья?
«Лучше не стоит!»
— Большое спасибо за совет, — сказала я отнюдь не дружелюбным тоном. — Мне пора.
— Ты знаешь, что он женат? — бросила она напоследок.
— Спасибо за информацию, — ответила я, избегая ее взгляда. Мне ужасно хотелось отдубасить ее, я еле сдерживала себя. Лучше не доводить дело до драки, в конце концов, она меня сильнее!
— Мое дело
— Не стоило волноваться, все в порядке!
Я еще долго стояла у стола, обдумывая, как поступить, что дальше делать. Кто дал ей право врываться ко мне, отчитывать, угрожать? Она всем своим видом выказала неприязнь, неодобрение и осуждение моих поступков. «Что же, черт побери, мне делать? >»
Слухи для любого учреждения опасная штука, но для больницы особенно. Здесь верят тому, что видят. Например, если двое вдруг попались целующимися где- нибудь, ну, скажем, у входа, все: дело — труба! Это событие сразу станет новостью номер один. Конечно, через некоторое время снова воцарится затишье. Все новости когда-то устаревают, тем более романчики, интрижки и тому подобное. Неинтересно обсуждать то, о чем все давно знают. Тогда-то парочка вздыхаете облегчением, жизнь снова налаживается, наступает праздник души и тела. Незачем больше прятаться по углам, оглядываться, скрываться. Вот это и есть главная ошибка многих влюбленных. Когда, казалось бы, вы в безопасности, все про вас забыли, стоит только оступиться, потерять бдительность — и вы вновь под наблюдением, все только и говорят о вас, шепчутся, посмеиваются. Люди — любопытные существа. Они никогда ничего не забывают, не пропускают, словно ожидая последующих ошибок, оплошностей, промахов. Как раз в эту минуту, когда вы совершенно безмятежны, вас могут застукать — и все сначала. Не то чтобы ваше поведение было предосудительно, просто надо же кого-то обсуждать. Окружающие в каком-то смысле благодарны тем, кто дает повод позлословить, посплетничать.
Поэтому мы с Эшли соблюдали все предосторожности последние несколько недель. Наше общение сводилось к минимуму, мы больше не обедали вместе в столовой, не появлялись в баре, куда обычно ездили. Мы залегли на дно. Даже когда встречались в коридоре, не останавливались или просто делали вид, что очень заняты.
— Я нисколько не удивлен, что о нас с тобой говорят. Не ожидал от тебя такой прыти, — сказал мне Эшли, когда мы наконец улучили момент пообщаться.
— Сама от себя не ожидала, — призналась Я; — Интересно, я была похожа на изголодавшееся животное? — спросила его я, мысленно ругая себя за то, что не смогла сдержаться.
— Любопытно, так вот какой ты себя видишь?! — улыбнулся он.
— Нет, то есть мне Пи-Джей сказал, что я была похожа на хищника, — пришлось признаться мне.
Эшли помрачнел.
— Неужели?
— Он просто пошутил, — добавила я, спохватившись.
— Ну конечно. Если бы мистер Джайман столько времени уделял работе, то…
Мы успели перекинуться всего парой фраз, как появилась какая-то медсестра.
— Пожалуйста, назначьте этому пациенту на завтра, — обратился ко мне Эшли, протягивая файл с документами, которые вообще ко мне не имели никакого отношения.
— Разумеется, — спокойно ответила я, мельком посмотрев на медсестру. Она даже не взглянула на меня. Обо мне забыли. Нам уже перемыли
До моего отлета в Париж оставался всего день. С самого утра я принялась за свой гардероб. Да уж, ничего утешительного! Женщина в возрасте, неинтересная, некрасивая! Мне хотелось крикнуть, чтобы хоть кто- нибудь пришел на помощь. Я бы, может, так и поступила, если бы в мою комнату не вбежал Стюарт. Он рухнул на постель, от его прыжка пружины протяжно заскрипели. У меня сразу возникло какое-то неприятное ощущение, и только потом я поняла почему. Скрип кровати невольно напомнил мне о еще не так давно счастливой замужней жизни.
— Встань, — попросила я его.
— Что ты делаешь? — Он не обратил внимания на мою просьбу.
— Собираю вещи в дорогу.
— Ты едешь с друзьями?
— Да.
— Когда я ездил в Париж с классом, — начал сын с умным видом, — мне пришлось взять папку для бумаг и кучу листов для записей.
— Ведь это была учебная поездка, не так ли?
— Вы собираетесь в Лувр? А на Монмартр?
— Даже не знаю, это не только от меня будет зависеть… Стюарт, ты не мог бы не вертеться и… Что это такое?
Он перевернулся на другой бок и попытался спрятать от меня больную руку с пластырем. Однако я успела схватить ее и посмотреть, что там такое.
— Давно у тебя эти кровоподтеки? — насторожилась я.
Мы оба уставились на пунцовые суставы пальцев и вздувшиеся пальцы поврежденной руки.
— Не знаю, — пожал плечами он. — Наверное, с того дня, как я подрался.
— Нет, такого не было. Я бы заметила. Болит?
Он покачал головой, избегая моего взгляда.
— Значит, они не сразу появились, — объяснил он, показывая на синячки.
— Не нравится мне это. Надо показать доктору. Что- то не так. Может, повязка слишком тугая? Или…
Я вовремя прикусила язык. Конечно, я точно ничего не знала, просто у меня было нехорошее предчувствие.
— Ну нет, я не хочу в больницу, мам! Опять? У меня ничего не болит, честно! Посмотри, здесь ничего страшного нет…
Стюарт пытался держаться молодцом, сгибал руку и так и сяк, но я же видела, что он еле сдерживается от боли.
— Завтра утром вместе пойдем в больницу, — сказала я ему твердо. Ни за что не улечу, пока не выясню, все ли в порядке с моим мальчиком.
— Это нечестно, — не соглашался со мной Стюарт, — ты же едешь в Париж! У тебя тоже больная рука!
Я и совсем забыла про свою ранку, только недавно закончила курс антибиотиков, которые мне прописал Пи-Джей. Должна была согласиться с сыном, что выглядела она тоже не очень. Может, он и прав. Нам обоим требовалась медицинская помощь.
Эшли тщательно осмотрел руку сына.
— Когда это случилось? — уточнил он.
— Две недели назад, — напомнила я.
Он нахмурился:
— Думаю, нам надо еще раз сделать рентген.
— Мы делали его на прошлой неделе.
—Да, но не всей руки, — объяснил нам доктор, просматривая карточку Стюарта.
— А что такое? Ему стало хуже?
— У него разрыв мягких тканей фаланг среднего и безымянного пальцев, — показал он, — поэтому нарывы вот здесь и здесь… Кто тебя осматривал, малыш?
— Пи-Джей. Но там ничего не было…
Эшли открыл дверь консультации:
— Мистер Джайман! Не могли бы вы уделить нам минуточку?