Тело и душа
Шрифт:
Почему я, сидя на кухне, ощущала неприятную пустоту внизу живота? Газета лежала передо мной на столе, но я так и не прочитала ни одной страницы. Сожалею ли я о том, что встретилась с ним? Передумаю ли я пойти куда-нибудь с ним снова? Или все-таки?..
Да прекрати, Рози, у нас двадцать первый век! Женщины могут жить, как им нравится, здесь нет ничего плохого. Никто не имеет права тебя судить. К тому же для чего я купила такое дорогое нижнее белье?
Зазвонил телефон и прервал мои мысли.
— Привет, мам! Как дела? Не отрываю тебя отдел? Ты поужинала? — спросила меня Эмма.
—
— Понятно, — одобрила она. — Тебе надо набираться сил!
—Для чего? — Моя голова была забита мыслями об Оливере, о том, как он выглядит в одежде и без нее.
— Ты же скоро станешь бабушкой! — воскликнула дочь таким тоном, как будто других стимулов продолжать жизнь у меня не было.
Я сдержала улыбку. Эмме бы понравилось, если бы я все рассказала.
— Конечно, — ответила я. — Мне срочно надо прийти в форму перед таким событием, дорогая! Мне потребуется много энергии, чтобы… вязать, шить и так далее.
И еще кое для чего!
Глава 16
ПЕРЕОДЕВАНИЕ И ПРОЧИЕ ФОКУСЫ
— Ты что, волнуешься? — спросила я у Барри, когда oн мне позвонил. Это был третий наш разговор по телефону, с тех пор как Эмма сообщила нам о беременности. Меня его настойчивость начинала злить. Конечно, это здорово, замечательно, приятно, в конце концов, что он проявляет такой интерес к своей семье, особенно если учесть наш недавний разрыв. Но, честно говоря, я не хотела, чтобы он названивал мне три раза в день. Я вообще была бы рада, если бы он вовсе не звонил. Одно дело — поговорить о Стюарте, узнать о состоянии моего здоровья, протекает крыша или нет, но совсем другое — когда он начинает рассуждать о том, как он скоро станет дедушкой, выслушивать его переживания, тем более что мы больше не муж и жена и живем порознь. Излить душу — это, конечно, хорошо, но мне это начинало надоедать. Сразу захотелось приложить к голове холодный компресс
— Волнуюсь? — переспросил он. — Что ты имеешь ввиду?
— Ты думаешь, Эмма с Томом действительно счастлива? Теперь, когда еще ребенок появится?..
— Конечно! — ответил он. По голосу я поняла, что он крайне удивлен моим вопросом. — А почему бы ей не быть счастливой? Видела, как он гордился ею? Какой же мужчина будет несчастлив…
— Ну, просто несколько месяцев назад Эмма сказала мне, что он не хочет иметь детей и никогда не изменит своего решения. А теперь…
— Ясно, о чем ты сейчас думаешь, — произнес он мрачно. — Ты все неправильно поняла, Рози.
— Неужели? — выпалила я, раздражаясь. — Объясни мне тогда, раз ты такой умный.
—Ты думаешь, только Эмма хотела этого ребенка, да?
— Не уверена, но…
— Ты поняла, о чем я. Она залетела специально. Не предохранялась или что-то там еще…
— Мне приходило это в голову, — признала я. — Не понимаю, как им удалось быстро уладить конфликт. Он же отказывался, говорил, что если она захочет ребенка, пусть обращается к донору…
— Все ошибаются, — заметил Барри.
— Откуда ты знаешь?
— Мы поговорили с Томом. Как мужчина с мужчиной. Посидели в баре, пока вы с Эммой
— Я ничего ни с кем не обсуждала, вообще я не собираюсь ничего вязать и шить…
— Не стоит так злиться, — сказал он спокойно. — Том открыл мне свои чувства.
О Господи, дай мне сил вынести всю эту мужскую демагогию!
— И?.. — проговорила я сквозь зубы.
— Он объяснил мне, что боялся стать отцом так рано. Отсюда его агрессия. Его молодость и неопытность заставляли его думать, что он еще не готов к такому серьезному шагу…
— И что ты ему посоветовал? Барри, что он тебе еще сказал?
— Как только Эмма сообщила, что уходит от него, если он не согласится завести ребенка, тогда Том сам выбросил противозачаточные таблетки. Они в течение двух недель не предохранялись.
— Неудивительно, что они выглядят такими усталыми.
— Ты разве не рада, что он сумел подготовить себя, признать, что был не прав, пожертвовать своим самолюбием в пользу нашей дочери?..
— Да, Барри, это замечательно. Хочешь поговорить со Стюартом?
Без перерыва в течение двух недель. Ничего себе! Она уже много сделала для этого ребенка!
Я переживала не только из-за Эммы с Томом. Меня беспокоили отношения с Оливером, возможность секса: где, когда и вообще стоит ли? Он позвонил мне на днях, желая сообщить, что ищет жилье, ведь из города удобнее добираться до работы.
— Я нашел квартиру в центре города. Мне она очень понравилась, с большой спальней, — сообщил он. В его голосе я уловила нотки желания. — Сейчас живу в палате в больнице, где работаю, поэтому мне не терпится скорее переехать. Тогда мы сможем встречаться там, Рози!
— М-м… хорошо, — сказала я, как надеялась, с воодушевлением, но у меня не особенно хорошо получилось.
— Тогда я тебе позвоню, как только на руках будут ключи? Ты сможешь найти кого-нибудь, кто побудет с твоим сыном, чтобы ты смогла оставаться на ночь?
— Ой, даже не знаю. Надо будет…
— Надеюсь, у тебя все получится. Я так жду этого…
Верю, что да. У Оливера был такой голос, как будто мы уже с ним в постели. Ему доставляло наслаждение говорить об этом. Так что же не так? Чего не хватает? Он молодой, привлекательный, милый, умный, веселый и явно запал на меня. Почему у меня нет такой эйфории, которая была у меня, когда я встречалась с Эшли?
При мысли о нем у меня екнуло сердце. Мне не хотелось думать о мистере Конноре. Я содрогалась, думая, как он потешался надо мной за спиной, а я вела себя подобно доверчивой дурочке. Мне хотелось понравиться ему, я сделала новую прическу, а он лишь мечтал, чтобы я, не дай Бог, не показала кому-нибудь его фотографию в машине с Хайди. Я вспомнила, как набросилась на него после футбольного матча в его «ягуаре», как его друзья издевались надо мной, пользуясь тем, что я не понимаю их. Может, из-за всего этого я так переживаю? Сидя на лестнице, все еще держа в руке телефонную трубку, я размышляла, как поступить. В ушах звучал голос Оливера. Может, я боюсь опять оказаться дурой? Неужели Оливер заинтересовался мной только потому, что видел, как Эшли обошелся со мной, как унизил меня? Может, я вообще для него дешевая подстилка?