Тело йоги. Истоки современой постуральной практики
Шрифт:
Попытка определить индийскую форму телесной дисциплины обернулась амбивалентным принятием определенных идеологических ценностей Запада, и, в конечном счете, империалистического дискурса мужественности и тела.
Акхара 3 и индуистская Мела 4 бок о бок (а иногда и непосредственно вместе) работали над текущей колониальной реформой образования; «укорененные» движения физической культуры обеспечивали проницаемость для западного влияния, основанную на глубоком признании культурного и политического потенциала националистических гимнастических движений Европы.
В самом деле, даже в школах
Именно благодаря этим и подобным экспериментам физическая культура стала «центральной частью образовательной программы Индии» (Watt, 1997,367). Физическая пригодность здоровых и благонравных граждан посвятить себя служению Матери Индии становится поэтому «важным символом сильной и энергичной нации в эпоху, когда индуисты чувствовали, что им не хватает «мужественности», воспринимали себя «слабой», «бесхребетной», «летаргической расой»» (Watt, 1997, 367).
Физическая культура как евгеника
Эта обеспокоенность дегенерацией была также тесно связана с историей социального дарвинизма и движением евгеники. К началу девятнадцатого века социальный дарвинизм и евгенические страсти обрели могущественную власть над душой Запада и быстро распространились за пределы Европы.
«У вас должен быть евгенический сертификат!»
Вот такой.
В Индии дискурс социального дарвинизма опирается на риторику нарождающихся националистических движений и индийского евгенического сообщества, возникшего в 1920 в ответ на коллективное чувство физического, нравственного и духовного вырождение нации. В Европе, как и в Индии, современная физическая культура оказалась в самом центре евгенического движения.
Националистические гимнастики Европы, - например, феноменально популярная «Система» Мюллера 8, - были построены на нарративах о дегенерации «породы» и мифе Ламарка о наследуемости приобретенных признаков. Ламаркизм был одной из самых важных приправ в блюде социального дарвинизма и евгеники, и в создании популярной убежденности, что человек может манипулировать своим собственным эволюционным процессом.
Ламарк решил, что определенные изменения в конституции человека, произошедшие в течение жизни (например, мускулистые руки у кузнеца из-за постоянной работы молотом) передадутся в том же виде его детям (которые, следовательно, тоже будут иметь мускулистые руки). И хотя теория Ламарка была в значительной мере дискредитирована после дарвинских открытий, она продолжает господствовать в двадцатом веке и влиять на самовыражение международного физкультурного движения, в частности и на современную постуральную йогу.
Система Мюллера — пример этого переплетения Ламарка и евгеники, и неудивительно, что «мюллеровцы» были завсегдатаями на заседаниях британских евгеников,
Мюллер призывал сограждан практиковать физическую культуру для того, чтобы они «могли иметь детей с исправленной версией родителей», оказывая тем самым «благородную службу государству, а именно, внося свой вклад в повышение уровня расы в целом». (1905, 44)
Понятия, известные как «закон упражнения», были расхожей монетой, в текстах по физической культуре конца девятнадцатого и начала двадцатого века и побуждали заниматься физическими упражнениями в первую очередь.
Как хорошо известно, ламаркизм «послужил драматическим толчком к женской физической подготовке» (Todd 1998, 24).
Современная физическая культура была ламаркизмом в действии, и колониальная Индия не представляла исключения. Как мы увидим, с этих пор история современной физической культуры не может быть отделена от современной йоги, и неудивительно, что многие современные учителя транснациональной англоязычной йоги были очень восприимчивы к основам евгенической веры.
Как я уже показал в другом месте, (Singleton 2007p), и, как мы увидим в последующих главах (особенно в разделе про Йогендру, в главе 6), йога стала рассматриваться в некоторых кругах как своего рода трансгенерационный быстрый путь генетического и духовного совершенства.
Националистическая физическая культура
Роман Банкимчандры Чаттерджи «Анандамах, или священное братство» (Bankimcandra Chatterji, «Anandamath, or The Sacred Brotherhood»), опубликованный в начале 1880-х на фоне растущего националистического пыла Индии, сыграл большую роль для популяризации идеала индуистского саньясина-патриота в борьбе против иностранных угнетателей и содействовал идеалу национальной физической культуры.
Как указывает Юлий Липнер в предисловии к своему недавнему переводу романа, герои – «все индусы из высшего класса, относительно небольшим числом, все грамотные, дисциплинированные, проникнутые конкретными патриотическими целями» и, следовательно, сильно отличающиеся от йогинов, аскетов, и «голодных и отчаявшихся жителей деревни», пополняющих свои ряды в центральном эпизоде романа, в Восстании саньясинов (Chatterjee and Lipner, 2005, 29–30).
Более того, если странствующий саньясин тяготеет к Шиве, посвященные santans в романе Банкима «принадлежат к вайшнавам». Santan Банкима представляет частичный, сознательно сконструированный аскетизм, подходящий для современного грамотного бхадралока (bhadralok) 9, или «знатного народа», из которого формировался авангард индийского национального самосознания в Бенгалии в конце девятнадцатого и начале двадцатого века.
Роман Банкима часто интерпретируется как утверждение новой религиозно-национальной идентичности индийцев, и, следовательно, ключевого фактора воинственного национального самосознания современности.
Я отсылаю читателя к введению Липнера, где приводится обширный список тактик политического использования Анандамаха, песня «Ванде Матарам» из романа 10 стала национальной песней независимости Индии, как в прото-национализме, так и последующем индо-мусульманском антагонизме (Lipner, 2005, 73; Chatterjee and Lipner, 2005, 29–30; 59–84).