Тело
Шрифт:
— Нет, сэр. А что это?
— Почему бы вам не называть меня лейтенантом, — предложил я.
Быстро допил скотч и поднялся в свою комнату.
Вопреки моим ожиданиям я немедленно уснул и проснулся только в девять часов утра.
В десять я вышел из отеля и в одиннадцать тридцать был в офисе шерифа.
Аннабел посмотрела на меня так, как словно я уже был упакован в папку с надписью: «В архив». И осталось только засунуть меня на полку за ненадобностью.
— Шериф спрашивает вас с девяти часов, лейтенант, —
— Это кстати. Я тоже.
— Думаю, мы скоро избавимся от вас, дорогой. Как избавляются от старого пятна на потолке, закрашивая его.
— Не будьте сентиментальной, сладкая вы моя. А то потечет тушь с ресниц. — Я прошел мимо ее стола к комнате шерифа. — Кроме того, слишком рано для низкопробных шуток.
— Это не шутка, дорогуша. Это пророчество.
Я постучал и вошел в кабинет Лейверса. Он поднял глаза от бумаг, которые подписывал, и смерил меня взглядом, в котором я не уловил большого энтузиазма.
— Очень мило, что вы зашли повидать нас. — Он демонстративно посмотрел на свои часы. — Я, видимо, стал забывчив. Мне казалось, что вас приглашали к девяти часам!
— Да, сэр.
Лицо его покраснело.
— Что, «да, сэр»? Что я стал забывчив?
— Нет, что вы меня вызывали на девять.
Я подошел к кожаному креслу, стоящему против стола, и сел. Его всегда раздражало мое нахальство, но на этот раз он особенно разозлился.
— Вы имеете представление о том, сколько сейчас времени, Уилер? — спросил он угрожающе-сладким голосом.
— Одиннадцать сорок три.
— Иначе говоря, вы опоздали на два часа, сорок три минуты и двадцать секунд.
— Плюс-минус пять минут, — согласился я.
Он откинулся в кресле, сплел пальцы на животе и свирепо посмотрел на меня.
— Уилер, вы слишком злоупотребляете своим положением. Чересчур. Хватит, я должен положить этому конец.
Я почувствовал, как кровь бросилась мне в голову.
Жара здесь была ни при чем. Я достал сигареты.
— Послушайте, шериф, прежде чем отправиться на гильотину, скажу вам пару слов. Если я ошибусь, поправьте меня. Когда вы брали меня на службу, вас устраивало, что мои поступки и мое мышление не всегда соответствуют общепринятым стандартам. Я сказал, что армейская разведка ничем не хуже работы у вас. Вот тогда вы и пообещали мне полную свободу действий и просто настояли, чтобы я принял это место. Все так?
Красное лицо Лейверса медленно синело. Он прошипел:
— Да, так. Но я надеялся, что вы будете работать на меня, а не против меня. Или это слишком большое требование?
Я закурил.
— Вместо того чтобы склонять меня вдоль и поперек за опоздание, шериф, вы могли бы спросить о причинах. Конечно, если это вас интересует.
Он наклонился вперед, положив локти на стол.
— Какой же вздор вы собираетесь мне рассказать, Уилер? — Он сузил глаза. — Почему вы опоздали?
—
В Вашингтон, в управление контрразведки. — Я встал и продолжал, понизив голос, чтобы придать больше веса своим словам. — Мы не в состоянии найти общий язык, поэтому я решил уйти.
— Вы не сделаете этого, — рыкнул он.
— Это уже сделано, — холодно усмехнулся я. — Уже завтра в Вашингтоне будет подписан контракт. Я приехал сюда только потому, что та девчонка за дверью как будто умеет стучать на машинке. Я ей сейчас продиктую свое заявление об отставке.
Лейверс некоторое время пристально смотрел на меня, затем встал и выпил стакан холодной воды. Раздавил картонный стаканчик в своей огромной лапе и бросил в корзину.
— Я не принимаю вашей отставки!
— Будто у вас есть выбор! К тому же чем я здесь могу быть полезен? Тем, что развлекаю вас? Вы с Хаммондом и двумя его приспешниками заставили меня разыгрывать клоуна!
Он вернулся к столу и буквально упал в кресло. Когда же снова заговорил, его голос потерял значительную часть агрессивности.
— Прошу вас подумать, Уилер. Я не хочу, чтобы вы уходили.
Со стороны старика это была настоящая капитуляция.
— Вы не думаете, что вам трудно будет оправдать свое решение перед Хаммондом и другими ослами?
— Плевать мне на Хаммонда! — оборвал он. — Вы остаетесь. Но я требую, чтобы вы были на месте, когда вы мне нужны! Если я говорю…
— Так, хорошо. Больше я на вас не работаю. Объясняю. Вчера я надрывался ради этого дела с шести утра до полуночи. Вы меня просили быть здесь в девять часов. Значит, я должен был уехать из Вэйл-Хейтс в семь тридцать, а встать в шесть тридцать. И для чего? Вы все-таки не хотите, чтобы я с вами работал. Вам нужна марионетка. Вот и обращайтесь к Хаммонду.
— Я вам только что сказал, что мне плевать на Хаммонда! — Он поднялся, подошел к окну и стал смотреть на улицу. — Один из сержантов, сопровождавших Хаммонда, прошлой ночью рассказал мне о вашей перепалке в комиссариате.
— Опять порицание, шериф? За то, что я имел нахальство возразить этому маньяку регламента?
Старик повернулся:
— Ладно, Уилер. Вы были правы. Типа у телефона конечно же предупредили, птичка улетела. Мы установили наблюдение за абонентским ящиком, и никто не явился.
Служащий говорит, что с тех пор, как этот ящик арендовали, впервые не пришли за его содержимым. Надо было послушаться вас.
Я пристально смотрел на кончик своей сигареты.
— Вы все-таки решили перейти в контрразведку?
— Я не хотел бы оставаться при таких обстоятельствах.
— При каких обстоятельствах?
Я поднял глаза и посмотрел на него.
— Послушайте, шериф, я не считаю себя непогрешимым. Но не могу работать под началом человека, которого не уважаю…