Телохранитель для мессии (Трилогия)
Шрифт:
Акт второй. Сцена первая.
Действующие лица: штат прислуги в полном составе, а также некая красотка с лучезарно–дебильной улыбкой на светлом лике, ясно свидетельствующей, что даже первый класс школы для умственно отсталых ей не осилить.
Декорации: гардеробная комната и я.
Меня куда–то принаряжали, больную на голову девушку напротив — тоже. Платье цвета распускающейся листвы придавало ее глазам, в которых не было и проблеска интеллекта, изумрудный оттенок. Умело накрашенное лицо ни разу за время облачения не сменило выражения, даже когда две дюжие служанки затягивали на ней орудие пытки под названием корсет. Талия казалась особенно тонкой, а декольте — неприлично глубоким в сочетании с пышной юбкой, усыпанной золотой вышивкой. Перчатки в цвет платья длиной до локтя оттеняли алебастровую
Мамочки! Это ж зеркало…
Акт второй. Сцена вторая.
Действующие лица: много кто.
Декорации: Храм Единого и я.
Неправдоподобно тонкие стены грандиозного помещения в форме полусферы избирательно пропускали солнечный свет. Они создавали внутри приятный сумрак, в то же время позволяя любоваться чуть приглушенным пейзажем, окружавшим Храм. Проходы, перекрещивающиеся в центре, ярко озарялись плывущими в воздухе магическими шарами. Зал размером со стадион был разделен на четыре неодинаковых по размеру сектора — два побольше и два поменьше, забитых до отказа нарядно одетыми людьми.
Я бодренько шагала по одной из дорожек к центру, умудряясь даже не запинаться о подол. Длинный шлейф, который бросили на произвол судьбы, грустно волочился следом, замедляя продвижение. На лицах стоящих вдоль прохода людей в роскошных одеждах как в открытых книгах можно было прочесть всю гамму эмоций: благоговение, ненависть, восхищение, страх, а в редких случаях и любовь… Одна рожа с выпученными глазами мне даже подмигнула. Я в ответ невозмутимо показала язык. Рожа потрясенно моргнула и, засмущавшись моего пристального внимания, скрылась в толпе. Воодушевленная достигнутыми результатами, я задумчиво посмотрела на мужчину, неспешно направлявшегося ко мне с противоположной стороны Храма. Но, внимательно обозрев его каменно–невозмутимое лицо, решила демонстрацию коммуникативного органа отложить на более благоприятное время. Дэрриш, Его Императорское Величество, Император Тилана. Одет с головы до ног во все черное. Королевский красный был ничто в сравнении с его императорским черным, а мой изумрудно–зеленый с вульгарным обилием золота казался верхом безвкусицы. Платиновая корона, без единого украшения совершенная, бросала отблески на волосы Императора, оттеняя их вороной цвет. В простом темном облачении он подавлял окружающих своим невозмутимым величием. Почему мне не дали надеть что–нибудь такое же простое и элегантное? Хотя, возможно, мне не хватало его царственной уверенности…
Сердце Храма не пустовало — нас, идущих навстречу друг другу, терпеливо дожидался служитель Единого. Его густая, тщательно расчесанная борода подметала пол. Этот убеленный сединами, но еще крепкий мужчина был настолько выше саном бедного отца Ванхеля, насколько ална Ордена выше обычной лонии. Хотя его сутана и была простой, но благородный ослепительно белый цвет — это не скромный коричневый, а знак служителя в виде платинового круга, инкрустированного рубинами, изумрудами и бриллиантами, — не простой железный кругляш, покрытый облупившейся цветной глазурью. Священник по–хозяйски осматривал свою паству, настойчиво ей напоминая о чем–то, без сомнения, очень важном, что определялось по моментально поскучневшим лицам слушателей. У звукоизоляции есть свои бесспорные плюсы — мой слух обошла стороной эта, вероятно, весьма познавательная проповедь.
Да меня, никак, замуж выдают! Очень уж все происходящее на свадьбу похоже. Конечно, не исключено, что Император решил отречься от престола в мою пользу, сделав меня принародно Вседержительницей Тилана. Но это маловероятно даже для сумасбродного сна. Дэрриш, не догадываясь о моих злодейских мыслях, взял меня за руку и вывел на небольшую круглую площадку, ровно такую, чтобы на ней смогли уместиться двое близко стоящих людей. Моя вторая рука тоже удостоилась чести оказаться
— На колени! — воззвал он.
Этого я, разумеется, не слышала, но, когда люди в едином порыве падают на колени, и так все понятно. Всеобщий падеж не коснулся лишь нас троих.
Ослепительно яркий свет хлынул сверху, скрывая окружающее не хуже абсолютной темноты и, в отличие от своей противоположности, причиняя ощутимую боль глазам. Мучение, продолжавшееся доли секунды, погасло одновременно со слепящей вспышкой. На мгновение я вспомнила что–то, несомненно весьма значимое, но розовая дымка успокаивающе обвернулась вокруг меня, отгораживая возникшее беспокойство и неприятные ощущения. Император все так же равнодушно отпустил мои безвольные руки.
Что, уже все?! Самая короткая свадебная церемония, которую мне приходилось видеть. Конкуренцию по продолжительности ему мог составить только показанный в передаче «Клуб путешественников» брачный обряд дикого африканского племени, который заключался в ударе избранницы по голове и сволакивании оглоушенной в хижину новоиспеченного мужа.
Обманули! Обделили!
Однако Верховный служитель не разочаровал меня и собравшийся ради зрелища народ, до отказа наполнявший Храм. Вспышка не прошла бесследно, свет нашел временное пристанище в руках священника, заполняя их собой, как раскаленный металл — кузнечные формы для литья. Выступившая на его лбу испарина и вытянувшиеся в бескровную линию губы свидетельствовали, что ноша божественной благодати не была невесомой. Видимо, чтобы не одному страдать, он вцепился обеими руками в наши плечи. Черная ткань рукава Императорского одеяния обугливалась под светящимися пальцами. Легкая гримаса боли чуть тронула безразличное лицо Дэрриша, чтобы бесследно исчезнуть. Я завороженно проследила путь тяжелой капли пота, которая, не торопясь, сползла по смуглой щеке. Только по побелевшим костяшкам стиснутых кулаков можно было понять, насколько ему больно.
«Довольно», — подумала я, решив, что уже достаточно наблюдала за чужими мучениями и раз уж это мой сон, то в моих силах их прекратить.
Священник растерянно разжал стремительно тускнеющие пальцы, прежде окольцовывающие наши плечи, и я поняла, что высказалась вслух. В глазах Императора, как в первую нашу встречу, треснул лед безразличия — и под ним показалось живое удивление. Но красный туман сна, послушный моему призыву, уже заволакивал своей непроницаемой пеленой все вокруг, оставляя меня бродить в одиночестве до следующего просветления.
Акт третий (последний).
Действующие лица: смотри акт второй, сцена первая.
Декорации: смотри выше.
Дебильная физиономия напротив была мне хорошо знакома. Значит, передо мной опять зеркало, хотя и поменьше, чем в первый раз. Мою «ненаглядную» персону потихоньку разоблачали. Аккуратненько сняли перчатки и следом начали избавлять от украшений, навешанных на мне с головы до ног. Все педантично раскладывали по специальным отделениям шкатулки размером почти с амбарный сундук. Никогда не видела драгоценностей в таком огромном количестве.
Мои жадные ручонки самопроизвольно нырнули в эту блистающую и переливающуюся массу, чтобы безнадежно затонуть там по локти. Как в сказке про чуть не погоревшего на присвоении чужих ценностей Али–Бабу!
— Сим–Сим, откройся! Сим–Сим, отдайся! — пользуясь удобным случаем не слышать свой не приспособленный к воспроизводству музыкальных произведений голос, вовсю надрывалась я.
Три добропорядочные служанки, отражавшиеся в зеркале, испуганно переглянулись. Вращательное движение кисти правой руки одной из них в убедительной близости от головы показало, насколько «высокого» они мнения о моих умственных способностях. Чего уж стесняться собственных сновидений!