Телохранитель Генсека. Том 1
Шрифт:
Выехал на трассу и повернул к городу.
— Чёртов филин! — некоторое время я все еще не мог успокоиться. Но постепенно переключился на более приятные мысли.
Когда вернусь, надо будет заглянуть к Верочке. Она у меня — ух! — молодая, горячая. С ней иногда удавалось забыть о возрасте. Через раз, но всё же… Взял мобилу, ткнул пальцем надпись «Михалыч СТО». Сейчас жена уже в самолёте, смотрит в иллюминатор. А я совершенно свободен, можно не шифроваться. В трубке «Михалыч» ответил приятным женским голосом:
— Да, Вовочка?
Поморщился.
— Алло, Верунчик, я к тебе. Что купить? Конечно, душа моя, для тебя всё, что угодно. Да, заеду, в «Пятёрочку»…
Бах!
Закончить разговор помешал резкий толчок в спину.
Скрежет, треск рвущейся ткани…
Филин, о котором я уже и забыл, вдруг очухался. Замахал большими крыльями, и со страху вцепился когтями мне в плечи.
Я рефлекторно отмахнулся, телефон вылетел из руки и стукнулся обо что-то сзади. Не разбился бы. Пытаясь стряхнуть птицу, я на миг забыл о вождении, но тут же опомнился, покрепче ухватив руль.
Яркий свет внезапно ударил по глазам.
Я что, выехал на встречку?
Рефлекторно вывернул руль, слишком резко взяв влево…
Удара не помнил, как вылетел из машины — тоже. Просто обнаружил себя лежащим на земле. С затылка к уху стекала горячая струйка. Поднес ладонь к глазам и не удивился, увидев на пальцах кровь. Скосив глаза, посмотрел на колеса перевернутого автомобиля…
— Повезло… — сказал и не узнал свой голос — молодой, звенящий. Поднял руку, пошевелил пальцами. Обручального кольца на безымянном пальце не было. Слетело с руки? Но на среднем не оказалось старого шрама. Как так?
Сел. Огляделся.
Только что была зима. Лежал снег. И вдруг лето.
Я сорвал пучок душистой травы и приложил к горящему лбу. Из Шереметьево ехал зимним вечером. А сейчас утро, светает. Тёплое летнее утро.
Стараясь справиться с головокружением, хмыкнул:
— Нормально… Ехал зимой, перевернулся — очнулся летом. Но ведь не в госпитале лежу, а здесь же, возле дороги… Амнезия? Может повредил голову? Кружится, немного болит, но не очень-то и сильно… А вдруг… Может я умер? На лбу от таких мыслей выступили холодные капли пота. Глупости какие! Я больно ущипнул себя за руку. Перестарался — зашипел даже. Ну вот, что и требовалось доказать — мертвый бы ничего не почувствовал.
— Чертовщина какая-то… — я снова посмотрел на автомобиль.
Моего джипа не было и в помине, вместо него на боку лежала «копейка». Точно такая же, как у деда, который торопился на кладбище. Только не старый драндулет, а новенький, будто с конвейера. Ладно, с этим потом разберёмся.
Я полез в карман куртки и снова выудил оттуда злосчастный амулет с перьями. Что за мистика? Я же выбросил этот хлам раньше, когда столкнулся с птицей. То же самое сделал сейчас. Размахнулся и закинул амулет подальше в траву. Движение отдалось в голове резкой
Не смог сдержать стон. Нашарил в кармане платок, приложил к ране на затылке. Ткань моментально пропиталась кровью. Но больше ничего, кажется, не сломано. Руки, по крайней мере, целы. Позвоночник тоже в порядке, сидеть могу. Теперь надо встать.
Посмотрел на ноги и только сейчас обратил внимание — на мне джинсы. Качественные. Индийские. Кажется, фирма называлась «Милтон». У меня когда-то такие были. Им сносу нет. Хотя точно помню, что с утра был в спортивном костюме. И в теплом пуховике, а теперь на мне легкая куртка из плащевки.
Достал кошелек. Открыл и не поверил своим глазам — советские купюры! Пять красных десяток и фиолетовый четвертак.
Во внутреннем кармане обнаружились красные корочки удостоверения. Тисненый герб Советского Союза на обложке. Открыл книжечку. С фотографии на меня смотрел человек, которого я смутно помнил… Но где и когда я мог его встречать? А, точно! Он выступал перед нами, тогда ещё курсантами Минской школы КГБ. Ветеран. Только здесь на фото он молодой, сухое лицо, ранние залысины.
— Медведев Владимир Тимофеевич, заместитель начальника восемнадцатого отделения девятого главного управления КГБ СССР, — вслух прочитал я.
Почему-то вдруг стало очень спокойно. Тревога ушла. Наверное, это шок после аварии. Другого объяснения странному спокойствию я не находил. Попытался встать. Тело слушалось, но стоило подняться, как всё вокруг поплыло. Будто на карусели верчусь.
Я услышал звук мотора подъезжающей машины, визг тормозов и голоса… Голосов было много. Они роились, окутывали меня, взрывали мозг. И говорили, говорили.
Странно, из автомобиля вышли всего двое, почему столько голосов? Говорят глухо, словно слова пробиваются сквозь вату.
— Владимир Тимофеевич?! — это тот, что повыше. Откуда-то я знал его. Сергей Соколов, лейтенант.
— Слава Богу, жив, — облегченно вздохнул второй, невысокий. Этого зовут Егором. Егор Кошелёв, сержант.
— Гбешная форма, а бога поминаешь, — пробормотал я.
— В смысле? — у высокого вытянулось лицо. — Давай в машину его.
— Не хватало, чтобы он тут умер…
Кто, кто это сказал? Он же сейчас не раскрывал рта, я точно видел.
И тут же новые слова из ниоткуда:
— Не думать об этом, накаркаю…
— Он расстроится…
Но губы не шевелились ни у того, ни у другого. Кто говорит? Да кто говорит-то?!
И почему на них советская форма? Общевойсковая, с тёмно-синими погонами. Знакомо, сам в такой же ходил. Только очень давно.
Откуда я их знаю? Я ведь точно с ними знаком. В голове такая каша. Лица, имена, названия. Будто мои воспоминания перемешались с чужими.
— Рябенко как чувствовал, послал следом…
— Голова у старика работает, глаз алмаз у него…
— Чутьё дай Бог каждому…