Телохранитель Каина
Шрифт:
– Его фамилия Лисицын, – рассказывал он сбивчиво. – По бизнесу в Москве. Чем занимается – не знаю. Но папа – генерал. Вроде как мертвый, а там – кто знает. В общем, дело не в папе, а в нем самом. Зовут Стас Георгиевич. Есть мать, Наталья Андреевна. Дом за городом. Большой.
– Где именно?
– Не знаю.
– Как же мы найдем? – засомневался Шварц.
– Это не сложно. Дом наверняка записан на него. Да это и не важно, – сказал Потемкин. – Он там не живет. С матерью отношения сложные. Так
– Киллер – кто?
– А киллер – этот парень.
– Какой?
– Вы его видели, – сказал Потемкин, замявшись. – Ну, этот, с палкой инвалидской.
– Бычара? – недобро процедил Шварц.
– Ну, пускай так будет, – не стал перечить Потемкин.
– А ты откуда знаешь? Он сказал?
– Да.
– Сам? – не поверил Шварц.
– Это гипноз, – пояснил Потемкин. – Ему дали такую установку.
– Загипнотизировали, что ли?
– Вот именно.
– Кто?
– Родственник этого Лисицына. Я же говорю: отношения у них там сложные. У родственника этого – настоящий дар. Он сильный гипнотизер, я чувствую. И он внушил этому парню… которого вы знаете…
– Короче! – с досадой бросил Шварц.
– Он внушил парню, что наступит шестнадцатое число, и тот пойдет Лисицына убивать.
В салоне машины повисла тишина. Эти трое не поверили бы Потемкину, если бы они его не знали с давних пор. Но они на гастролях были рядом с ним, присутствовали на сеансах и многократно видели, что гипнотизер способен вытворять со взрослыми и еще каких-то полчаса назад вполне вменяемыми людьми. Так что им до того, чтобы поверить, осталось совсем чуть-чуть. Надо было только осознать услышанное. Оправиться от первого шока.
– Но это точно? – неуверенно спросил Шварц. – Он в натуре мочить пойдет?
– Пойдет! – сказал Потемкин. – Я в гипнозе понимаю кое-что, вы сами имели возможность убедиться. И я знаю, я на все сто процентов уверен: наступит шестнадцатое, и он пойдет убивать! Как робот! Он даже не поймет, что он творит! Придет к этому Лисицыну и убьет его!
Китайгородцев приехал на кладбище, когда рассвело. При входе продавали цветы. Он купил немудреный букет, чтобы быть похожим на пребывающего в скорби посетителя.
Где искать – этого он не знал. Была мысль обратиться в администрацию кладбища, но когда прошел за ворота, к нему приблизился насквозь промерзший на студеном ветру сухопарый дядечка в очках и неуверенно предложил Китайгородцеву:
– Экскурсию желаете? Самые известные захоронения. Высоцкий, Есенин, Андрей Миронов, Листьев Влад и много кто еще. Останетесь довольны.
Его смущал букет в руках Китайгородцева. Может, на родную могилу человек идет, но только странно – те, кто здесь уже бывал, ворота минуют уверенно,
– Мне нужна могила генерала Лисицына, – сказал Китайгородцев.
– Лисицын, – протянул дядечка и закатил глаза, вспоминая. – Генерал!
Как будто осенило.
– Да, генерал, – подтвердил Китайгородцев.
– Кажется, знаю. Не уверен твердо. Если что-то напутал – не взыщите. Сюда прошу!
Пошли по расчищенной от снега дорожке.
– Захоронений много, – говорил Китайгородцеву провожатый, то и дело к нему оборачиваясь. – Но люди в основном известными могилами интересуются. Специально приезжают, даже из других городов. Поэтому я и говорю вам: могу напутать что-то. Но вроде здесь она.
Зрительная память его не подвела. Свернул с дорожки, пошел между могил, где не расчищено и не протоптано, благо снег еще был неглубокий, и очень скоро вывел Китайгородцева к черному памятнику с портретом человека в военной форме. Звезды на погонах были большие. Настоящий генерал. Лисицын Георгий Александрович. Судя по дате смерти, он умер десять лет тому назад.
Китайгородцев положил цветы прямо на снег. А взгляд от портрета никак не мог оторвать. Этого человека он видел в том доме. Невозможно ошибиться. И поверить тоже невозможно.
Провожатый тактично напомнил о себе.
– Родственники бывают, – сообщил. – Приличные такие люди.
Он готов был удалиться, но рассчитывал на скромное вознаграждение своих трудов.
– А вы их видели? – заинтересовался Китайгородцев и вытянул из кармана бумажник.
– А как же!
– Наталья Андреевна, наверное…
– Вдова, – с готовностью сообщил провожатый, старательно не глядя на бумажник. – Пожилая женщина. Видно, что генеральша. Настоящая графиня.
Он точно описал вдову. Именно графиня. Другого слова и не подобрать.
– Сыновья опять же, – сказал дядечка.
Китайгородцев протянул ему пятьсот рублей, хотя еще секунду назад готов был расстаться только с сотней.
– А что за сыновья? – спросил он. – Их сколько вообще?
– Двое.
– Вместе приезжают?
– Порознь. Один редко совсем. Я и видел-то его раза два или три. Издалека он, не москвич.
– Это точно?
– У него машина из сорокового региона. Ну, на номерном знаке цифра есть, вы знаете.
– Знаю.
– У него там «40».
– Как же вы запомнили?
– Я сам сорокового года рождения. Просто отложилось в памяти.
– А машина какая?
– Я не помню, – сказал дядечка, приобретая виноватый вид.
– А здесь точно похоронен генерал?
– Простите, я не понял? – удивился собеседник.
– Может быть такое, что вместо генерала другого кого-то похоронили? Или даже никого. Пустая могила, предположим.