Телохранитель моего мужа
Шрифт:
— Случилось и очень давно. Твой муж — идиот, — процедил Артём сквозь зубы и нажал на газ.
Артём
Она попала в беду, моя девочка. В неудачное замужество — это видно и понятно. Рина ушла, а я думал и прикидывал и так, и эдак. Что её держит рядом с Марковым? Положение и деньги? Вряд ли она ими пользуется сполна. Правда, что я знал о её жизни? Ровным счётом ничего.
Попал на шапочный разбор, когда гусю её припекло в зад так, что запахло палёными перьями. И я должен узнать, в
Станет ли он драть задницу, если его жену возьмут в заложницы или заберут как часть гарантии, что провинившийся будет шёлковым? И захочет ли Марков расставаться с кровно нажитым ради Рины?
Что-то царапало меня, заставляло напрягаться. Его поведение — прежде всего. Он вроде бы и спрятал жену подальше, но в то же время вёл себя как последний осёл, у которого вместо мозгов — одна прямая извилина. Зачем ему нужно было ехать сюда с эскортом? Демонстративно, открыто, не таясь? Если за ним следят, то поступок его — верх неосторожности. Или?.. Он сделал это специально?..
— Артём Дмитрич, у нас проблемы, — выныривает бесшумно Сашка с рацией в руке. — Вы были правы, когда отправили двоих наших следить за просёлочной дорогой, той, что идёт от леса. Две машины едут сюда. Как бы чего не вышло.
И тогда я принимаю решение. Нет смысла торчать здесь, как огромная мишень. Если молодцы вооружены, вопрос времени, когда они проберутся внутрь. Пока сработает сигнализация, пока прибудет охрана в этот домишко на окраине посёлка, здесь останутся трупы, а Рина попадёт им в лапы. Может, этот чмырь именно на это и рассчитывал?
На размышления времени не остаётся. Если уйдём, успею ещё пасьянс сложить.
Рину начинает трясти, как только мы выезжаем за пределы посёлка.
— Не бойся. Там мои ребята. Устроят царский приём. Пусть побегают и поищут чёрную кошку в тёмном доме.
— Только бы никто не погиб, — цокает она зубами.
— Пока друзья твоего мужа будут штурмовать ваш милый домик, все уйдут. Риск сведён к минимуму.
Я сжимаю её холодную ладонь. Она вздрагивает.
— И что теперь? — голос у неё удручённый.
— Увезу тебя подальше и спрячу, — пожимаю плечами. — Если твой муж думал, что я буду подставлять свою голову и головы своих ребят, он ошибся. Если он думал, что я сдам тебя, тоже мимо кассы. Если я берусь за работу, то делаю её качественно.
Я бы хотела знать, что происходит, — смотрит Рина на меня, и глазища у неё — на пол-лица. Бледная. Растрёпанная. Снова другая. — Это хотя бы дало мне шанс поступать правильно, а не вслепую.
— Рина, сейчас важно уйти и спрятаться.
— Нет, — качает она головой. — Сейчас нужно знать, что он задумал и какую роль я должна была сыграть в этом спектакле. Если они просто вычислили и приехали по мою душу — это одно. А если Алексей на это и рассчитывал — это совсем другое.
Кажется, она тоже понимает, что к чему. И у Рины — почти те же мысли, что и у меня. Ну, да. Она мужа своего
— Он приказал мне сидеть и никуда не высовываться. Это очень важная фраза. Ключевая. А мы уехали.
— Ты хочешь вернуться? — я спрашиваю серьёзным голосом, но мне без разницы, что она ответит. Назад я её не повезу. Ни за что.
— Нет, — Рина проводит пальцами по лбу. Пытается распутать пряди. Шарит в сумочке. Наверное, хочет нащупать расчёску. Ей нужно чем-то занять руки. — Я не сообразила. Запаниковала. Вам нужно было уезжать, а мне остаться. А теперь я не могу рисковать твоей жизнью.
Она полна сюрпризов. Как шкатулка фокусника. Умеет удивлять.
— Он нанял охранять тебя, Рина. Поэтому всю ответственность беру на себя. Даю слово: мы разберёмся, что там случилось. Незачем совать голову в пасть льва, если можно вообще мимо клетки пройти.
— Ты не понимаешь, — смотрит она на меня не отрываясь, напряжённо. — Если я сломаю его планы, он найдёт, как наказать меня.
— Он больше пальцем к тебе не притронется, — обещаю, стискивая челюсти так, что в висках начинает биться пульс.
— Дело не во мне, — вздыхает Рина и откидывается на сиденье. — Если бы только во мне — я бы потерпела.
Хочется ударить по тормозам и спросить, что она имеет в виду. Но мне сейчас не до разговоров: я ловлю блеск фар позади, а это значит, что за нами кто-то гонится.
— Пристегнись! — бросаю я Рине ремень безопасности. — Нам придётся ехать очень быстро. Если страшно, просто закрой глаза.
21. Рина
Нас мотает из стороны в сторону. Я не люблю быструю езду. Я сама не вожу машину. Только с водителем или Алексеем. А лучше на такси: муж тоже любит лихачить. Но Артём не просто мчится. Кажется, сейчас колёса оторвутся от грешной земли — и мы взлетим. Или перевернёмся. Или въедем куда-нибудь.
И тогда я закрываю глаза. Опускаю веки, прячусь за ресницами. И страх уходит. Словно по щелчку пальцев покидает меня. Я будто плыву, вижу какие-то размазанные огни. Хочется петь. Я не помню, когда последний раз пела. Горло забыло о звуках — оттуда лишь хрип и тяжёлое дыхание.
Сейчас он рассмеётся, если сможет. Я не хочу его отвлекать, но мне нужно куда-то выплеснуть то, что рвётся наружу. Я не помню слов песен, мне остаются лишь звуки.
— Рин, ты поёшь или умираешь? — хмыкнул Артём. И я вдруг обиделась.
— А что, мне уже и умереть с песней нельзя?
Сказала бы я такое Алексею… Но то ли скорость мне мозги отшибла, то ли мужчина рядом на меня так действует. Я будто пьяная — мне море по колено.
— У тебя только жизнь начинается. Пой, Рина!
И так он это сказал, что у меня внутри словно что-то лопнуло. Рассыпалось разноцветным бисером. Я вдохнула поглубже и запела:
Не секрет, что друзья не растут в огороде,
Не продашь и не купишь друзей.
Я путала слова, фальшивила почему-то, голос у меня срывался. Визжали шины. Где-то там, сзади, кто-то гнался за нами, а я продолжала петь. Орала и выкрикивала слова, а вместе с ними выталкивала наружу что-то застывшее и тёмное. Наверное, свою исковерканную душу.