Телохранитель поневоле
Шрифт:
В комнате стояла такая тишина, что мои собственные шаги показались оглушительными. Настолько громкими, что у меня родилось желание замереть на месте, а потом начать красться к кровати на цыпочках. Порыв оказался настолько сильным, что я почти взмокла от усилий заставить себя идти как обычно. Спина чесалась. Казалось, Диллон смотрит в упор неодобрительным взглядом и вот-вот рявкнет, что хватит шуметь. Так что когда я наконец добралась до цели и плюхнулась на край своего ложа, испытала невероятное облегчение. Будто сбросила с плеч бетонную плиту.
Осторожно переведя дух, украдкой покосилась в сторону второй
При виде спокойного, расслабленного, даже безмятежного лица Диллона меня накрыло очень странное чувство. Накатила обида, словно это парень был передо мной виноват, а не я перед ним, раздражение, что все мои усилия пропадают напрасно, ведь пирог уже зачерствеет, а чай остынет, когда Диллон проснется, и одновременно я испытывала облегчение оттого, что приговор моим поступкам откладывается на неопределенное время. Подобрав колени к груди и тихонько вздохнув, я устроилась поудобнее на краю кровати, стараясь не таращиться слишком пристально на лицо спящего парня. Вот только взгляд, будто намагниченный, возвращался назад снова и снова, стоило лишь мне только отвлечься на какую-то мысль.
Сложно сказать, сколько я так просидела. Тело опутало какое-то странное, полусонное оцепенение. Грань между сном и реальностью смазалась. И я едва не свалилась на пол, когда под потолком вдруг раздался противный, дребезжащий звон.
Испугалась не только я. Диллон подскочил даже не за секунду, за одно краткое как вздох мгновение перетек из положения «лежа» в вертикальное и метнулся к входной двери, на ходу приглаживая растрепавшиеся волосы. Резинки не наблюдалось, и пепельно-русые взлохмаченные пряди свободно падали ему на спину, плечи и лоб. Откинув их двумя руками назад, Диллон оглянулся и нашел меня взглядом. На какой-то миг показалось, что он хочет что-то сказать или скомандовать, но в этот момент открылась входная дверь, и все внимание парня сосредоточилось на пришельце.
На пороге, в открывшемся темном проеме двери, стоял низкорослый, наверное, на голову ниже меня, крепыш с абсолютно лысой головой и цепким, почти сканирующим как у дроидов взглядом темных глаз. Эти глаза поначалу впились в меня, почти причиняя физическую боль острым, внимательным взглядом. Потом переметнулись на Диллона, давая мне возможность рассмотреть татуировку над правым ухом в виде какой-то хищной ящерицы, распахнутую клетчатую рубашку на могучих плечах, черную майку под ней и нелепо-широкие для роста вошедшего, держащиеся на одном только ремне, джинсовые штаны.
– Бруно! – с облегчением выдохнул Диллон, отрывая меня от изучения незнакомца. – Ну наконец-то! Рад, что ты жив и невредим!
– Фейк! – темные глаза вновь прибывшего цепко оглядели Диллона с ног до головы. – Как ты, брат? Нэтти сказала, ты был ранен, попросил аптечку…
Я заметила, как дрогнул в улыбке уголок губ Диллона:
– Ай! Пустяки! – взмахнул
Лицо пришедшего было словно каменная маска, напрочь лишенная мимики. Но после слов Диллона о том, что уже все хорошо, из темных глаз ушло напряжение, в них засветились какие-то темные и теплые огоньки. Он шагнул вперед и обнял Диллона, крепко хлопнув того по спине:
– Хорошо!.. Но ты бы уже завязывал рисковать своей шкурой!..
Диллон хмыкнул в ответ, но отстранятся не стал. Тоже стиснул гостя в крепких объятиях. Неужели этот Бруно тоже его родной брат? У меня как-то в голове это не укладывалось, слишком уж они были разными.
– Обязательно! Но сначала помогу отцу разобраться с той историей и отомстить за мать. Ты же знаешь, отец просто одержим идеей мести. Да и я не прочь прекратить крысиную возню вокруг холдинга, не хочется всю жизнь прожить, ожидая удара в спину.
Бруно отстранился первым, крепко ухватил Диллона за плечо:
– Кстати, про удар в спину: идем на пищеблок, почирикаем. Есть кое-какая информация.
Диллон, не сопротивляясь, позволил Бруно закрыть входную дверь и увлечь себя в сторону подсобных помещений. На меня ни один, ни другой даже не глянули. Словно я – пустое место. Скрылись в полутемном коридорчике, будто были в комнате одни, будто бы меня здесь и не было. Даже двери за собой не прикрыли! И зачем тогда было выходить?
Обида с любопытством боролись во мне недолго. Я высидела на месте не больше пары минут. А потом осторожно соскользнула с края кровати и на цыпочках подкралась к двери, сдерживая дыхание и опасаясь, что в любую секунду эти двое услышат грохот моего сердца в груди и сообразят, что я собралась подслушивать…
– …м-м-м… А девчонка – неплохая хозяйка! – звонко причмокнул Бруно, кажется, пожирая мой пирог. – Ты не думал, брат, жениться на ней? Разом бы избавился и от сенатора Герцоу, и от этого скользкого слизняка Монтриалли…
– Еще чего! – огрызнулся Диллон в ответ. – Я похож на самоубийцу, по-твоему? Милена – абсолютно безвольная, пустоголовая, легко управляемая кукла, ее так любящий папочка воспитал, – «любящий» прозвучало с таким сарказмом, что я невольно передернула плечами. Но от того, что Диллон сказал дальше, стало по-настоящему больно: – Папаша после свадьбы будет командовать ею, как своими домашними дроидами! Но даже если мне и удастся взять верх, управлять сенатором после женитьбы, манипулируя новым родством, то от этой жирной жабы Монтриалли свадьба с этой пустоголовой дурочкой меня не избавит! И ты должен это хорошо понимать! Слишком сильно бизнес Монтриалли сросся с синдикатом, а синдикат просто так свои территории не отдаст!
Кто-то, наверное, Бруно, шумно отхлебнул чая из чашки, а потом вздохнул:
– Тут ты полностью прав. Синдикату глубоко наплевать, на ком ты женишься, и женишься ли вообще, для синдиката прибыль – самое главное.
– Вот-вот! Поэтому я и хочу раскопать эту историю со взрывом в лаборатории. Очень уж к месту он пришелся: отец и наш холдинг сразу потеряли позиции, заказ уплыл к Монтриалли, а сенатор Герцоу одним махом укрепил свой рейтинг сразу на несколько пунктов! Уверен, если добуду доказательства причастности Герцоу и Монтриалли к этой истории, мигом избавлюсь от обоих!