тема: "Псы любви"
Шрифт:
— Суд признает Джонни Кима виновным в незаконном изготовлении и распространении авторской продукции. Суд приговаривает Джонни Кима к семи месяцам лишения внутренней свободы.
В ту ночь мне снилась статуя Свободы. Она стояла на песчаном берегу, пламя гулко рвалось из поднятого факела и освещало заревом бегущие морские волны. Она была живая, я видел ее гладкую розоватую кожу. На ней была обтягивающая майка. Она не смотрела на меня, смотрела далеко-далеко в море. И танцевала. Даже не танцевала, просто легонько покачивала бедрами,
Оказалось, даже не телефон — звонили в дверь. Чертыхаясь, я завернулся в одеяло и прошлепал в прихожую. На пороге стоял Григ с ящиком пива.
— Надеюсь, не разбудил? — спросил он осторожно.
— А как ты думаешь?
— Я ж не знаю, как ты теперь… — Григ запнулся, — думал, тебе все равно не спится… Я волновался, что ты… Телефон отключен, ну и это… Решил приехать. Тебе же сейчас нельзя одному?
— Со мной порядок, — сказал я. — Телефоны в суде попросили отрубить, а потом я и забыл. Да проходи уже, не стой в дверях! Сейчас оденусь.
Пока я одевался и чистил зубы, Григ успел порылся в моем холодильнике и приготовить яичницу. Есть мне совсем не хотелось. Я отхлебнул пива и теперь задумчиво щекотал яичницу кончиком вилки.
— Тебя напрягает об этом рассказывать? — спросил Григ.
— Любопытство заело? — усмехнулся я. — Да нет, чего тут напряжного? Что именно тебе интересно?
— Ну, я сидел в зале, когда эта сука объявила семь месяцев. А потом тебя увели.
— Остальным чего дали, не запомнил?
— Дика отпустили. Он отмазался, типа курьер, и вообще не знал, что в коробках.
— Ну слава богу, еще не хватало загреметь Дику с женой и ребенком…
— Спасибо, что меня не сдал… — потупился Григ.
— А ты по-любому тоже курьер. Так что не скули. Скажи лучше, как дядька Вильсон?
— Два с половиной года…
— Два с половиной?! — изумился я. — Вот звери! Ты ему звонил?
— Да чего ты за Скотти волнуешься? У него уже вторая судимость за подпольную электронику. Говорят, вторая идет намного легче. Скажи лучше, что с тобой было?
— Тебе интересно? Я тебя разочарую — ничего интересного. Повели меня в подвал, в судебную лабораторию. Дали подписать какую-то бумагу — я не помню, херня какая-то. Измерили давление, вкололи под лопатку какую-то гадость. Усадили в кресло, пристегнули, надели на голову электроды. Лоб с подбородком воткнули в специальную рамку, чтоб не вертел башкой. Там экран перед креслом, на нем заставка крутится — статуя Свободы, разумеется. А что дальше было, я не помню — отрубился.
— А потом?
Я неосторожно ткнул вилкой, глаз яичницы лопнул и потек по тарелке веселым желтым ручьем.
— Все. Отстегнули от кресла и отправили домой. Предлагали отвезти на полицейской машине, но я отказался — на хер надо? Поехал на подземке. Добрался до дому и спать лег.
— Ну, а как… ощущения?
— А то сам не представляешь? Забыл, как в колледже от тебя Кэтти ушла? Как мы вот так же
— Да уж прямо в соплях из-за этой шлюхи! — обиделся Григ. — Да и когда это было?
— Не важно когда, важно как. Вот точно так же, только по максимуму. И к статуе Свободы. И не пройдет, пока не снимут через семь месяцев. Самому было интересно — как им это удастся? Чтоб я, да к статуе… Не знаю как, но удалось.
— Наверно, это лучше, чем в тюряге сидеть, как было до реформы правосудия? — кивнул Григ с набитым ртом.
— Не знаю… — задумался я. — Не знаю, что хуже. Я типа продолжаю жить сам по себе, где хочу и как хочу… С другой стороны — на хер мне это теперь надо?
— Тяжело?
— Очень тяжело… — вздохнул я.
— Держись, — сказал Григ.
— Держусь.
— Интересно, а если бы ты геем был? А тут статуя Свободы…
— Во, точно. — Я отхлебнул пива. — Вот эту анкету я и подписывал! Если б я девкой был или геем — меня б в статую Гагарина втюрили.
— А ты не мог их обмануть? Сказать, что гей, и у них бы ничего не сработало?
— А если бы сработало?
Мы помолчали.
— На, съешь еще и мою, все равно мне не хочется. — Я подвинул Григу свою тарелку.
— А можно нескромный вопрос? — сказал Григ. — Ты на нее дрочишь?
— Ты долбанутый? — разозлился я. — Ты понимаешь, что такое любовь? Трахать я могу кого угодно, вон Эльке сегодня позвоню! Любовь — это когда жить без нее не можешь! Когда постоянно думаешь о ней! Когда готов все сделать ради нее! Когда хочется каждую минуту быть рядом! Просто рядом!
— Понял, — сказал Григ. — Сорри. Не голоси.
Мы снова помолчали. Григ доел мою яичницу и открыл вторую бутылку пива.
— Адвокат — урод полный, — сказал он.
— Урод, — кивнул я. — А говорили — лучший. Жалко денег.
— Судьи — подонки, — сказал Григ. — Семь месяцев!
— Подонки, — вяло кивнул я.
— Статуя Свободы, — сказал Григ. — Не могли хотя бы девку симпатичную найти? Почему выбрали для наказания такую страшную…
Закончить он не успел — мой кулак врезался ему в подбородок. Григ мешком кувыркнулся на пол, бутылка выпала, стукнулась об стену и разлетелась на сотни зеленых брызг.
— Джонни, ты чего?!
— Пошел вон из моего дома, урод!!! — рявкнул я и почувствовал на глазах слезы ярости. — Если ты еще раз что-нибудь подобное скажешь про нее…
Я еще раз оглядел собравшихся — они сидели по кругу в мягких креслах. Некоторые из них были полными отморозками — видно по харям. Но были и приличные люди. Особенно меня позабавил пожилой толстячок, чем-то похожий на адвоката Броукли, — он суетился, пытаясь сесть поудобнее и пристроить на коленях старомодный ноутбук. Но правая нога у него не сгибалась, а прислоненная к креслу тросточка все время падала, и ему приходилось за ней мучительно нагибаться. Когда в комнату вошла строгая молодая женщина в белом халате, все замерли, а затем раздалось хором: «Здравствуйте, Марта!»