Темная Башня
Шрифт:
Но прежде чем он успел крикнуть или сделать что-то еще, голову заполнил голос Роланда.
— Джейк, иди.
Мальчик в недоумении повернулся к отцу Каллагэну. Он и так шел, скрестив руки, готовый метнуть рису в первого же сдвинувшегося с места «низшего» мужчину или женщину. Ыш успел вернуться к нему и теперь крутил головой из стороны в сторону, его глаза ярко сверкали надеждой на новую добычу.
— Мы пойдем вместе, — ответил Джейк. — Они выведены из игры, отец! И мы уже близко! Ее провели через… эту комнату… а потом через кухню…
Каллагэн не отреагировал. Все так же держа черепашку высоко над головой, как фонарь в пещере, он повернулся к гобелену.
— Иди, пока можешь. — Каллагэн старался сохранять спокойствие. — Найди ее, если получится. Это приказ твоего дина. Такова и воля Белизны.
— Но ты не сможешь…
— Иди, Джейк!
«Низшие» мужчины и женщины, собравшиеся в «Дикси-Пиг», пусть и завороженные черепашкой, зашептались при этом крике, и основания на то у них были, потому что говорил Каллагэн не своим голосом.
— У тебя только один шанс, и ты должен его использовать! Найди ее! Как твой дин я приказываю тебе!
Глаза Джейка широко раскрылись — никак он не мог ожидать услышать голос Роланда, срывающийся с губ Каллагэна. От изумления у него отвисла челюсть. Он огляделся, ничего не понимая.
За секунду до того, как гобелен на левой от них стене рывком отбросили в сторону, Каллагэн уловил черный юмор его создателей, который мог бы упустить менее внимательный зритель: главным блюдом пира было поджаренное человеческое тело, а не тушка теленка или оленя; рыцари и их дамы ели человеческое мясо и пили человеческую кровь. На гобелене изобразили людоедское причастие.
А потом древние, которые ужинали своей компанией, отбросили богохульный гобелен и вывалились в обеденный зал, крича сквозь клыки, торчащие из их навеки раскрытых деформированных ртов. Их глаза были черны, как слепота, лбы, щеки, даже тыльные стороны ладоней бугрились торчащими во все стороны зубами. Как и вампиров в обеденном зале, каждого из них окружала аура, только ядовито-фиолетовая, чуть ли не черная. Похожая на гной жижа сочилась из уголков глаз и рта. Они что-то бормотали себе под нос, некоторые смеялись, казалось, эти звуки они не исторгали из себя, а выхватывали из воздуха, как какую-то живность.
И Каллагэн знал, кто они. Конечно же, знал. Разве не отправил его в долгое путешествие один из им подобных? Он видел перед собой истинных вампиров, первого рода, присутствие которых хранилось в тайне, пока не пришла пора натравить их на незваных гостей.
Черепашка не могла ни остановить их, ни даже замедлить.
Каллагэн видел, как Джейк таращится на них, его глаза, в которых застыл ужас, едва не вылезли из орбит, от одного вида этих выродков он позабыл обо всем на свете.
Не зная, какие слова вырвутся из его рта, пока не услышал их, Каллагэн закричал:
— Они убьют Ыша первым! Убьют у тебя на глазах, а потом выпьют его кровь!
Ыш гавкнул, услышав свое имя. Взгляд Джейка прояснился, но у Каллагэна не осталось времени, чтобы и дальше прослеживать судьбу мальчика.
Черепаха не может их остановить, но по крайней мере она держит под контролем остальных. Пули не остановят их, но…
С ощущением дежа-вю — и почему нет, однажды он все это пережил в доме мальчика, которого звали Марк Петри, [9] — Каллагэн сунул руку за пазуху и достал висевший на цепочке крест. Он ударился о рукоятку «ругера» и повис ниже, излучая яркий синевато-белый свет. Две древние твари намеревались схватить Каллагэна и швырнуть в толпу себе подобных, но, как только появился крест, попятились, крича от боли. Каллагэн увидел, как кожа у них пошла пузырями, которые тут
9
Эта история рассказана в романе С. Кинга «Жребий».
— Прочь от меня! — вскричал он. — Божья власть повелевает вам! Власть Христова повелевает вам! Ка Срединного мира повелевает вам! Власть Белизны повелевает вам!
Один из них тем не менее рванулся вперед — деформированный скелет в древней, побитой молью обеденной паре. У него на шее болтался какой-то старинный орден… возможно, Мальтийский крест? Одной рукой, с длинными ногтями, попытался схватить крест, который Каллагэн выставил перед собой. В последний момент отдернул руку, и вампирская клешня разминулась с крестом разве что на дюйм. Каллагэн же, не раздумывая, подался вперед и вогнал верхний торец креста в желто-пергаментный лоб вампира. Золотой крест вошел в него, как раскаленный вертел — в масло. Тварь в обеденной паре вскрикнула от боли и подалась назад. Каллагэн отдернул крест. На мгновение, до того как древний монстр поднял костлявые руки ко лбу, Каллагэн увидел рану, оставленную крестом. А потом сквозь пальцы поползла желтая творожистая масса, колени вампира подогнулись, он рухнул на пол между двумя столиками. Лицо его, прикрытое подергивающимися руками, уже проваливалось внутрь. Аура исчезла, как пламя задутой свечи, и скоро от него осталась лишь лужа желтой, разжижавшейся плоти, которая вытекла из рукавов и брючин.
Каллагэн шагнул к остальным. Страх исчез. Тень стыда, окутывавшего его с того самого момента, как Барлоу отнял у него и разломал крест, развеялась.
Наконец-то свободен, — подумал он. — Наконец-то свободен. Великий Боже, я наконец-то свободен. — А потом пришла новая мысль: — Я верю, вот оно, искупление грехов. И это хорошо, не так ли? Очень даже хорошо.
— Отб’ось его! — прокричал один из них, прикрывая лицо руками. — Это же жалкая поб’якушка овечьего Бога, отб’ось ее, если посмеешь!
Жалкая побрякушка овечьего Бога, говоришь? Тогда чего тебя так корежит?
С Барлоу он не решился ответить на этот вызов и был за это жестоко наказан. Здесь, в «Дикси-Пиг», Каллагэн протянул крест к тому, кто подал голос.
— Мне нет нужды испытывать свою веру, встречаясь с такой тварью, как ты, сэй. — Его слова разнеслись по всему обеденному залу. Он практически загнал древних в арку, из которой они высыпали. На лицах и руках тех, кто стоял впереди, появились огромные черные вздутия, разъедающие древний пергамент их кожи, как кислота. — И я никогда, ни при каких обстоятельствах, не выброшу такого давнего друга. Но убрать? Почему нет, хоть сейчас. — И крест нырнул под рубашку.
Несколько вампиров тут же прыгнули на него, раззявленные клыками пасти кривились, словно в ухмылке. Каллагэн выставил руки перед собой. Пальцы (и ствол «ругера») светились, словно их окунули в синий огонь. Сверкали глаза черепахи. Сиял и ее панцирь.
— Прочь от меня! — воскликнул Каллагэн. — Божья власть и Белизна повелевают вам!
Когда жуткий шаман повернулся к Праотцам, Маймен, тахин, почувствовал, что чары этой ужасной, этой восхитительной Черепахи чуть ослабели. Он увидел, что мальчишка ушел, и, конечно же, встревожился. Впрочем, мальчишка мог лишь пройти чуть дальше и по-прежнему находиться в «Дикси-Пиг», что не предвещало беды. А вот если он нашел дверь в Федик и воспользовался ею, тогда Маймена ждали серьезные неприятности. Ибо Сейр отчитывался только Уолтеру о’Диму, а Уолтер — лишь самому Алому Королю.