Темная игра смерти
Шрифт:
– Из которого ты умудрился выпутаться, – поправил саттер. – Боже милосердный, какая неразбериха! Убито пять агентов ФБР и шестеро из команды Колбена. Пожары, разрушение частной и общественной собственности…
– Средства массовой информации продолжают придерживаться версии столкновения между двумя бандами, – сказал Хэрод. – Считается, что агенты ФБР находились там из-за группы черных террористов…
– Да, отголоски событий звучат повсюду – от кабинета мэра до самого Вашингтона. Ты знаешь, что Ричард Хейнс теперь работает частным образом на брата К.?
– А мне-то что? – Хэрод пожал плечами.
– Вот именно, – улыбнулся Саттер. – Но ты понимаешь, что твое вступление
– Ты уверен, что они хотят использовать меня лишь в качестве средства подобраться к Вилли? – спросил Хэрод.
– Абсолютно.
– А потом меня уберут?
– Вот именно.
– Но зачем? – возмутился Хэрод. – Зачем им нужен старый психопат Вилли?
– У обитателей пустынь есть древняя поговорка. Она никогда не включалась в Писание, но по времени своего создания вполне могла быть внесена в Ветхий Завет.
– Какая же?
– «Лучше держать верблюда в шатре, чтобы он мочился на улицу, чем наоборот», – пропел Саттер.
– Спасибо, – невесело усмехнулся Хэрод.
– Всегда рад помочь, Тони. – Саттер посмотрел на часы. – Надо поторапливаться, если вы хотите успеть в Атланту на свой рейс.
Хэрод быстро протрезвел.
– Ты не знаешь, почему Барент назначил собрание на субботу?
Саттер сделал неопределенный жест рукой:
– Я думаю, брат К. созывает всех в связи с событиями понедельника.
– Выстрелы в Рейгана?..
– Да, – кивнул Саттер. – Но знаешь, кто был с президентом – в трех шагах от него, – когда раздались выстрелы?
Хэрод поднял брови.
– Да, сам брат К., – подтвердил Саттер. – Думаю, нам будет о чем поговорить.
– О господи, – выдохнул Хэрод. Джимми нахмурился.
– Не смей упоминать имя Господа всуе! – проревел он. – Не советую тебе делать это и в присутствии брата К.
Хэрод подошел к двери и остановился.
– Еще один вопрос, Джимми. Почему ты называешь Барента братом К.?
– Потому что К. Арнольд ничего не имеет против христианского имени, – ответил тот.
– И ты его знаешь? – изумился Хэрод.
– Конечно. Я знаком с братом К. с тридцатых годов, когда мы оба были еще детьми.
– И как же его зовут?
– Христианское имя К. Арнольда – Кристиан, – многозначительно протянул Саттер.
– Как?
– Кристиан, – повторил Саттер. – Кристиан Арнольд Барент. Даже если брат К. ни во что не верит, отец его был верующим человеком.
– Чтоб я провалился! – воскликнул Хэрод и поспешил прочь, прежде чем преподобный успел что-либо ответить.
Глава 37
Самолет Натали Престон, совершавший рейс из Вены, приземлился в аэропорту Давид Бен-Гурион в половине одиннадцатого утра по местному времени. Израильские таможенники оказались деятельными и невозмутимыми людьми и даже несколько излишне обходительными.
– Добро пожаловать в Израиль, мисс Хэпшоу, – промолвил мужчина, осмотревший обе ее сумки. Натали уже в третий раз прилетала сюда по фальшивому паспорту, но у нее по-прежнему замирало сердце в эти минуты ожидания. Уверенности ей придавало лишь то, что документы были изготовлены Моссадом, собственной разведывательной организацией Израиля.
Пройдя таможню, Натали села в автобус до Тель-Авива, а дальше отправилась пешком по дороге Ияффе на улицу Гамасгер. Там она внесла недельную плату и залог в четыреста долларов за зеленый «опель» семьдесят пятого года выпуска с такими тормозами, что его при каждой остановке заносило влево.
Натали оставила позади безобразные
Свернув на восток и следуя указателю на кибуц Ма'аган Микаэль, она наконец достигла перекрестка с другой, еще более узкой дорогой. Прежде чем остановиться перед запертыми воротами, «опель» с полмили рывками продвигался вверх, объезжая рожковые деревья, фисташковые кусты и даже одну случайно выросшую здесь сосну. Девушка вышла из машины, размяла ноги и помахала рукой в сторону белого дома, стоявшего на вершине холма.
Сол Ласки спустился с крыльца, чтобы открыть ей ворота. За это время он похудел и сбрил бороду. Его тонкие ноги, торчавшие из мешковатых шортов цвета хаки, и впалая грудь под белой футболкой делали его похожим на заключенного из фильма «Мост через реку Квай», но, в отличие от заключенного, он сильно загорел, мышцы окрепли. Сол еще больше облысел, хотя оставшиеся на затылке волосы отросли и теперь вились над ушами и шеей. Свои разбитые очки в роговой оправе он сменил на более современные. Шрам после операции на запястье все еще был ярко-красным. Отперев ворота, Сол дружески обнял Натали.
– Все прошло хорошо? – спросил он.
– Замечательно, – кивнула она. – Саймон Визенталь просил передать тебе привет.
– Он здоров?
– Для его возраста он находится в прекрасной форме.
– Саймон смог указать тебе необходимые источники?
– Лучших и не придумать, – ответила Натали. – Он сам провел поиски. То, чего не оказалось в его собственном офисе, он попросил принести из различных венских библиотек и архивов своих служащих.
– Отлично, – улыбнулся Сол. – А остальное? Натали указала рукой на большой чемодан, лежавший на заднем сиденье машины.
– Он целиком набит фотокопиями. Это страшные вещи, Сол. Ты по-прежнему дважды в неделю ходишь в Яд-Вашем?
– Нет. – Он покачал головой. – Неподалеку отсюда есть одно место, которое строили поляки, – Лохам-Хагетаот.
– Это то же, что и Яд-Вашем?
– Только более мелкого масштаба. Но этого достаточно – там есть имена и биографии людей. Проезжай, я закрою ворота.
Дом на вершине холма был очень большим. Натали миновала его, не съезжая с дороги, спустилась по южному склону и притормозила у небольшого бунгало рядом с апельсиновой рощей. Вид отсюда открывался потрясающий. К западу, за обработанными полями, раскинулись песчаные дюны, развалины древних зданий и зубчатые волнорезы синего Средиземного моря. К югу, мерцая в знойном мареве, вздымались покрытые лесом скалы Натаньи. На восток убегала целая череда холмов и благоухающая апельсинами долина Шарон. К северу, за крепостями, которые считались древними даже во времена Соломона, и зеленым гребнем горы Кармель, лежала Хайфа с ее узкими улочками, вымощенными умытым дождем булыжником. Натали ощутила ни с чем не сравнимую радость оттого, что вернулась сюда.