Темная история в третьем роддоме

Нарватова Светлана

— Я уйду с застолья. А вы не могли бы под благовидным предлогом отправить Татьяну в кабинет УЗИ?

— Ты чего это удумал? — возмутилась Мама Фрида, уткнув руки в боки.

Разве мог Стас признаться ей, человеку советской закалки, что не только удумал, но уже и реализовал? Нет, конечно.

— Фрида Марковна, вы столько раз говорили, что мечтаете меня женить. Ну так помогите своей мечте осуществиться, — сказал вместо этого Дежнев фразу из «домашних заготовок».

— Ох, да неужто! — всплеснула Мам Фрида руками и эмоциями. — Танюшка!

Вот молодец, девчонка. Уважаю! Сколько лет она к этому шла? Семь? Восемь?

— Вы о чем, Фрида Марковна? — испугался Стас за самочувствие коллеги.

— Так ты не знаешь? Я ее помню еще с тех пор, когда она в медучилище училась и практику у нас проходила. Такая серьезная, ответственная девочка была. И уже тогда была влюблена в тебя по уши. Но ты, конечно, тогда гоголем ходил, на молоденьких девчонок внимания не обращал, всё на Лизавету заглядывался.

— Да бог с вами, придумаете всякое. Не было такого, — возмутился Дежнев.

— «Не помню» и «не было», батенька, вещи разные. Но дождалась своего, девонька, — Мама Фрида расцвела, будто Стас ей на Новый Год подарил лотерейный билет с выигрышем в миллион. Долларов. — Конечно, конечно, всё сделаю в лучшем виде!

С родовым Стас договорился, что отмечать будут по очереди. Жребий выпал, что сначала патология. Толкнув тост, он с чувством выполненного долга сел за стол и закинул внутрь немного еды, хотя от волнения есть не хотелось совершенно. Телефон зазвонил, как и было запланировано, с телефонным поздравлением от Деда Мороза голосом Путина. Конечно, об этом никто не знал, телефонный разговор со стороны должен был выглядеть правдоподобно. Дежнев покивал, сказал: «Я понял, хорошо», сделал озабоченное лицо, развел руками, извиняясь, и со словами: «Прошу прощения, вынужден вас покинуть», вышел из ординаторской. Первый акт был отыгран, как по нотам. Почти. Партия контральто была неожиданна. Семь лет?! Семь лет, как утверждает Фрида Марковна, безответной любви? Разве так бывает? Разве после этого не должно последовать разочарование? Семь лет переворачивали всё с ног на голову.

Чёрт! Не могло это «контральто» потерпеть немножко со своими откровениями и не травмировать психику Дежнева именно сейчас?

Стас прикрыл дверь кабинета, выключил свет, на ощупь добрался до кресла и откатился в сторону, чтобы не быть замеченным, когда откроется дверь. Ему оставалось ждать и перебирать, как четки, все те потрясающие приключения, которые подарили ему два последних месяца. Самых потрясающих месяца в его жизни.

Таня проводила Станислава Борисовича взглядом. Любой человек под Новый Год немножечко надеется на чудо. Заведующий был удивительно мил последние дни. И даже, как казалось, с ней заигрывал. Таня не собиралась его так легко прощать. Прощать вообще, поправилась Татьяна про себя. Но всё же ей хотелось верить, что эта неожиданная перестановка в графике дежурств не просто так. Где-то на краешке сознания. Очень далеко. А теперь он ушел, а работа осталась, и это было совсем обидно. Предпразднично воодушевленная Фрида Марковна всыпала остротами и еврейскими анекдотами, и явно была в ударе. Таня потягивала шампанское из бокала, и уже собиралась сбежать, чтобы немного погоревать в тишине, когда центральная фигура празднования захлопала себя по карманам.

— Ой, а где же мой телефон? — вопросила она в воздух. — Ой, Танечка, будь добра, сбегай до кабинета УЗИ, я там с документами работала. Наверняка, там и оставила.

Фрида Марковна изобразила такую жалобную физиономию, что Татьяне

ничего не оставалось, как тут же выразить согласие. Тем более что просьба совпадала с ее планами. Самое место, чтобы в тишине пореветь над несбывшимися надеждами.

Она вошла внутрь, включила свет — и только тогда поняла, как странно звучала просьба наставницы. Когда Мама Фрида, в самом деле, работала в этом кабинете?

Из дальнего угла на нее взирал Станислав Борисович и вертел в руках ее повязку. «Ой, всё». Как точно подходила надпись к ситуации, блин.

— Никакого телефона Фриды Марковны тут нет, — сказала Таня. Нужно же было что-то сказать? И прикрыла за собой дверь.

— Тань, я знаю, что это ты, — произнес Стас.

— Я тоже это знаю, — перешла в нападение Татьяна. — Да всё отделение знает… — продолжила она, наблюдая, как меняется в лице побледневший Дежнев.

Он что, подумал, что она растрепала про их ночные посиделки-полежалки?

— … что я — это я, — мстительно закончила она.

— Скажу по-другому: я знаю, что это, — он поднял повязку, — твоё. Таня, сядь, пожалуйста, — попросил Дежнев, указывая на кушетку. — Мне и так тяжело с мыслями собраться…

Сейчас ее будут отчитывать. Таня подошла, забрала маску для сна и демонстративно уставилась в противоположную стену. Поэтому она ощутила, а не увидела, что произошло потом. Потому что Стас оказался у ног. Буквально. Он опустился возле нее и уткнулся подбородком в колено, как преданный пес. Татьяна бросила на нее взгляд и тут же отвела назад, к стене, даже к потолку, чтобы сдержать неуместные слезы.

— Таня, ты сильно на меня обиделась? — спросил он тем самым голосом, которым уговаривал на те самые глупости.

Она шмыгнула и кивнула. И еще раз: вдруг он в первый раз не увидел. А сказать сейчас она всё равно ничего не сможет. Нормальным голосом, во всяком случае.

— А ты сможешь меня простить? — спросил Стас. Продирая интонацией до самого позвоночника.

Татьяна на автомате кивнула. Потом поняла, что сдалась слишком быстро, и замотала головой, вытирая слезу.

— Тань, ну, пожалуйста! — он уложил под подбородок, — на ее коленку, — свои горячие ладони, и сразу стало жарко и нечем дышать.

Она гордо помотала головой. Пусть еще чуть-чуть поуговаривает…

— Давай, ты на минутку забудешь, что ты обижена, всего лишь на минутку, и скажешь: «Да», а потом будешь дальше обижаться. Хорошо? — спросил Стас, и Татьяна скосила на него глаз. Вот у кого училась изображать Фрида Марковна жалобную физиономию. Но так идеально, как у оригинала, у нее не получилось. Таня шмыгнула и кивнула.

— Давай попробуем, — продолжал Дежнев. — Ты меня любишь? — задал он совсем другой вопрос, но Таня ответила «Да», прежде, чем это осознала.

— Ты это специально! — возмутилась она и шлепнула Стаса по плечу.

Он рассмеялся.

— Вот видишь: признаваться совсем не страшно, — сказал он. — Я тоже тебя люблю. Выходи за меня замуж.

Сначала Тане показалось, что она ослышалась. Наверное, у нее отвисла челюсть, и выражение лица, наверное, сейчас было очень смешное. И вообще, это, наверное, очень смешная шутка.